М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга первая

Рыжие волосы были редкими и сальными, а длинная парусиновая рубаха, схваченная на бедрах широким кожаным поясом, выглядела не очень чистой. Или, скорее, очень нечистой.

- Сброд, конечно, но хотя бы все на месте, — сказал Хэн-нен агенту, засовывая список в карман. — Передайте мистеру Кингу благодарность от имени капитана Бабриджа и от меня лично.

Он махнул какому-то смуглому, а тот — новоявленному экипажу, давая знак следовать за ним.

- Застелите койки, — рявкнул вслед Хэннен, — и быстро назад!

М.Р. Маллоу в этот момент выходил из каюты на корме. Дорогу ему перегородил длинный тощий негр с торчащими бакенбардами и в жилете с часовой цепочкой. Круглые глаза смотрели глумливо, сочный рот сжимался в ухмылке.

- Эй ты, пустая соковыжималка! — оскалился он.

- Это вы мне? — Дюк на всякий случай оглянулся по сторонам.

- Превеликие змеи! — негр воздел небесам длинные руки. — Поглядите на него, а! Нет, Джонни, это я сам себе. Дай, думаю, с умным человеком побеседую!

Негр оперся рукой о стену, придвинувшись почти вплотную.

- Впервые на посудине, а, Джонни?

Дюк собрался было сделать шаг назад, но передумал и посмотрел этой нахальной роже прямо в… гм, в лицо. (Я вас уверяю, леди и джентльмены, смотреть в лицо какой-нибудь роже не так невозможно, как может показаться).

- Да. Дайте пройти.

- Ну так вот, сынок, — сообщила рожа, перестав улыбаться, — не «да», а «да, сэр!». И если хочешь жить долго и умереть счастливым, говори «миста Ноулз», когда обращаешься к четвертому помощнику. Усек?

- Да, сэр, — пробормотал юнга, недоумевая, что теперь делать, потому что рожа и не думала освободить дорогу.

Когда собеседники провели таким образом примерно минуту, до М.Р. дошло, что это: эффектная пауза.

- Вот так-то, — изрек четвертый помощник. — Валяй пока что на квартердек и делай, что скажут.

- Да, сэр, — ответил Дюк, несолидно вывернулся, прошмыгнув под мышкой у «миста Ноулза» и бегом помчался на верхнюю палубу.

Кубрик

Пройдя на нос судна и спустившись затем через люк, напоминающий по форме скворечник, Джейк оказался в тесном, грязном треугольном помещении на самом носу. Тусклая, с желтым стеклом лампа освещала груды тряпья, висящего на гвоздях, вбитых в потемневшую от старости и дыма переборку, и два этажа деревянных матросских коек. Вид и запах всего помещения лучше всего описывался тремя словами: «табачный дым», «жир» и «возраст». Д.Э. остановился было около ближайшей койки, но под нее тут же швырнул сундук какой-то португалец. От следующей молодого человека тоже оттерли, словно даже и не заметив. Рядом заржали: это были те трое: Могг (товарищи звали его Крыса), Коварик и Кангас. Закусив с досады губу, Джейк глянул по сторонам: свободной осталась только одна койка, в самом носу, гораздо короче остальных. Но, по крайней мере, тут уж никто не приставал.

Когда оба искателя приключений оказались вновь на квартердеке, они увидели, что к первым двум офицерам присоединились четверо пожилых моряков.

То, что это именно охотники, было видно сразу. Выцветшие, выгоревшие и просоленные брезентовые куртки висели мешком, застегнутые только на верхнюю пуговицу: кряжистые фигуры, широко расставленные ноги, седые усы, насупленные брови, невозмутимые морщинистые лица — в общем, все, как полагается, важные персоны.

Тут же был и «миста Ноулз». Хэннен оглядел собравшихся и хотел что-то сказать, но тут на палубу неторопливо поднялся капитан.

Это был человек невысокого роста с небольшим лицом, обрамленным негустыми рыжеватыми бакенбардами. Даже плечи капитана были не особенно широки. Синяя фуражка с якорем, однако, сидела на его голове так, словно капитан в ней и родился, мягкая белая рубаха с большими пуговицами была безупречно чистой, а кожаная жилетка, хоть и выглядела скромно, сидела точно по фигуре. Распахнутый просторный плащ из брезентовой ткани придавал идущему по палубе капитану сходство с палаткой. Двигался капитан неторопливо, говорил равнодушным тоном, так тихо, что приходилось прислушиваться.

- Мое имя — капитан Бабридж. Гам сейчас же стих.

Несколько голосов промычали: «Да, сэр». Кто-то кивнул, и Дюк машинально сделал то же самое.

- Первый помощник Хэннен, — по-прежнему неторопливо продолжал капитан, поворачиваясь к высокому.

Тот кивнул.

- Биллингс — второй помощник, — продолжал капитан своим бесцветным голосом.

Это был тот самый смуглый — португалец лет двадцати пяти.

Потом пришла очередь миста Ноулза.

С церемонией представления было покончено. Перешли к сортировке команды для охоты. Сперва Хэннен вместе с одним из охотников отбирали из толпы по одному. Д.Э. Сам-мерс, ощутивший вдруг тошноту, неожиданно понял, что ни за что на свете не хотел бы оказаться в команде первого помощника. Тот, повернувшись, мазнул взглядом и сделал знак выйти вперед. У Д.Э. дрогнуло внутри, но оказалось, что позвали не его. Когда Хэннен отобрал шестерых, начал отбор Биллингс. И тоже не особенно заинтересовался мистером Саммерсом. Миста Ноулз остановил было на Д.Э. взгляд своих круглых, ехидных, как у курицы, глаз, но в последнюю минуту передумал и выбрал Коуэна.

Затем всех распределили по вахтам. Старший помощник Хэннен взял к себе экипаж своего вельбота и вельбота третьего помощника, а Биллингс — свой экипаж и экипаж «миста Ноулза». Оставшихся разделили пополам, и везучий мистер Саммерс оказался в вахте Хэннена. Вахта Биллингса (то есть «правого борта») немедленно принялась драить палубу. Вахта первого помощника (то есть «левого борта») занялась погрузкой в трюм провианта.

Грохотали бочки, которые закатывали с берега по сходням, скрипели, перемещая грубо сколоченные ящики, на талях блоки. Перекрикивая шум, орал на матросов старший помощник.

Так начиналось первое приключение двоих джентльменов.

— Снять чехлы! — крикнул Хэннен, отлично обходясь без рупора. — Отдать сезни!

Загремел цепью якорь. Гулко тренькнул корабельный колокол. Палуба пошла ходуном, и нос барка медленно повернулся в сторону открытого моря.

Д.Э. Саммерс в это время находился на корме. Он получил в руки только что вынутый из бумажной упаковки свернутый линь, команду аккуратно размотать эту штуку и подзатыльник вдогонку — чтоб не глазел по сторонам.

Д.Э. глазеть перестал, пристроился на тумбу кнехта и взялся за дело. Рядом, сидя прямо на палубе, занимался тем же самым матрос-португалец лет тридцати, чумазый, смуглый, благоухающий табаком и чесноком. Несколько минут спустя Д.Э. понял, что безнадежно отстает, принял вид крайней рассеянности и как бы невзначай сполз с тумбы, сложив ноги по-турецки. Этот маневр не только придал удобства, но и позволил убрать с глаз долой «Окончательный выбор победителя», смотревшийся уж очень эффектно.