Альфред Бётхер - Поведение — двойка

Бабушка Штейнбок открыла рот, потом прикрыла его рукой и, покачав головой, уставилась на отца Андреаса…

— С ума сойти! — громко сказала она. — Ну-ка, заходите… Вот это да! Десять марок! Ну, так я и думала!

Она пригласила гостей в комнату, где стоял телевизор, а все стены были увешаны фотографиями. На всех фотографиях была изображена сама бабушка Штейнбок, только в виде молоденькой девушки. Наверно, сто фотографий показывали, как молодая красивая бабушка Штейнбок поет в театре.

— Садитесь, пожалуйста, — сказала бабушка Штейнбок.

Отец Андреаса рассказал ей, для чего Андреас взял с собой деньги в школу и из-за чего вышла драка.

— По словам Андреаса, про портфель он совсем позабыл, — закончил отец, — не до того ему было. Вот тут-то кто-то и занялся его портфелем.

— Ага! Это становится увлекательным. Сейчас я вам кое-что расскажу. Правда, я слепая курица, но все же могу отличить футбольный мяч от портфеля. А они им играли в футбол, портфелем-то, эти два красавчика. Подхватили портфель — и давай!

— Значит, они и деньги украли, — сказал Андреас.

— Погоди, погоди… Эти-то двое знай поддают! Я уж хотела сама вратарем к ним пойти, но тут прибежал третий и отнял у них портфель. Я думаю: какой разумный ребенок! Да куда там! Смотрю, становится лицом к забору возле почтового ящика и достает пенал. Ну, думаю, слизнет кошка сливки — стащит у него авторучку.

— Нет, авторучка цела, — сказал Андреас.

— Правильно. Она там лежала. Я ведь потом посмотрела. Но когда он рылся в пенале, я такое подумала. Да, ничего себе гусь. Облапошил нашего рыцаря, раздобыл себе на мороженое!..

— А как он выглядел, этот мальчик? — спросил отец Андреаса.

— Не знаю. Я ничего не вижу без очков. А очки я не ношу.

— Жаль, — сказал отец Андреаса.

— Да, очень жаль, но очки мне не идут.

— Я хочу сказать — жаль, что мы не знаем теперь, как он выглядит. Он большой или маленький?

— Как раз с почтовый ящик. Только не такой толстый. А на голове красный берет.

— Тогда я его узна́ю, — обрадовался Андреас.

— А как? — спросил отец. — Разве у какого-нибудь мальчика есть красный берет?

— Конечно, есть, — сказал Андреас. — А то как бы он его надел?

Бабушка Штейнбок дала Андреасу большой кусок шоколада в серебряной бумаге.

— А ваш сынок себя в обиду не даст! С четырьмя расправился! Иной мальчик ходит, словно какой святоша — так ни с кем ни разу и не подерется. Если бы у меня был такой, я бы с ума сошла от страха. Но если бы был драчун, я бы тоже с ума сошла от страха.

Выслушав эти рассуждения, над которыми стоило поразмыслить, они распрощались с бабушкой Штейнбок и пошли домой. Андреас перебирал в памяти всех знакомых мальчишек — нет ли у кого красного берета? Отец, видно, тоже думал о красном берете.

— Парень в красном берете, — сказал он, — явление почти такое же редкое, как теленок с двумя головами. Он от нас не уйдет.

Но Андреас возразил:

— Когда старший брат Клавдии наворовал яблок в чужом саду, к ним пришел участковый и велел отдать все яблоки. А у него их уже не было. А что, если у этого, в красном берете, уже нет десяти марок?

— Тогда их вернут его родители, — сказал отец.

Три дня лил дождь, а потом выглянуло солнце. В садиках поселка стали появляться разноцветные летние стулья и большие яркие зонты от солнца. Но никто на эти стулья не садился — все пололи сорняки и красили заборы. Когда темнело, все начинали бегать в дом и из дома — заносить летнюю мебель. А потом кричали соседям:

— Ну, до завтра! С сорняками и сегодня не справились! Каждый год одно и то же!

Фрау Линден с трудом переносила жару, у нее было плохое сердце.

Она положила шариковую ручку на учительский стол и объявила:

— Собрание родительского комитета считаю открытым.

На собрание сегодня явились только две матери.

— Будем начинать, — сказала фрау Линден. — Вряд ли кто-нибудь еще придет.

— Я тоже думаю, что никто не придет, — сказала фрау Геренклевер, мать Клавдии.

— В такую жару кто же пойдет, — заявила фрау Кронлох. — Если б на Ули нельзя было положиться, я бы и сама не пошла. Да уж он-то парень надежный, кур накормит!

Но только фрау Линден хотела начать, как явилась фрау Блумгольд, мать Гано. Она была хирургической медсестрой в больнице, а дома у нее было двое детей, муж да еще сад. И все-таки она пришла, несмотря на все свои многочисленные обязанности.

Фрау Линден говорила о пионерской работе. Она упомянула и о том, что некоторым ученикам надоело клеить коробочки и мастерить подставочки для кофейников. Им хотелось бы лучше поиграть в трактор.

— Подставочки для кофейников и ежики из каштанов — это дело хорошее, — сказала фрау Линден, — но надо быть ближе к жизни.

— Очень правильно, — вставила фрау Геренклевер.

— Я предлагаю, — продолжала фрау Линден, — дать пионерам третьего «А» задание по изучению родного края. Все вы знаете, что уже этой осенью у нас тут будет проложена новая магистраль — шоссе, ведущее из Берлина в другие города. Для этого сровняют гористую часть Ромерберга, и тут, уж конечно, будут уничтожены многие места, где проходят любимые игры наших ребят — пригорки, с которых они катаются на санках, площадки, где они играют в футбол, и всякие там их «разбойничьи пещеры». Вот тут-то и можно дать ребятам задание. Пусть пионеры исследуют, что у нас исчезает и что появляется на месте этого старого.

Теперь слово взяла фрау Кронлох.

— Как это так — детям надоело клеить коробочки? — сказала она. — Этого я не понимаю. Мой Ули очень любит и коробочки мастерить, и ежиков, и выпиливать подставочки для кофейников. Это очень полезно для детей. Дети видят результат своего труда и радуются, что у них умелые руки. А кто жаловался?

— Да разные дети, — ответила фрау Линден. — Но особенно Андреас Гопе.

— Ну, с ним-то и считаться нечего, — сказала фрау Кронлох.

— Да уж, конечно, — поддержала ее фрау Геренклевер. — Но все же с пионерской работой у нас слабовато. Я целиком согласна с прекрасным предложением фрау Линден.

— Я тоже согласна, — сказала фрау Кронлох, — разве я пойду против коллектива? Но я ставлю одно условие: этого Гопе лично я на экскурсию с собой не возьму.

— Почему? — удивилась фрау Блумгольд. — Нельзя же его постоянно отстранять от пионерской работы.

— К сожалению, он нас сам к этому вынуждает, — пояснила фрау Геренклевер. Она рассказала про драку перед магазином, а потом добавила: — Когда я к нему обратилась, он произвел на меня ужасное впечатление. Весь в крови, губы синие и глядит с такой злостью, что я просто испугалась. Спрашиваю, из-за чего он подрался, а он даже не находит нужным отвечать. Поймите меня, фрау Линден! Ну могу ли я взять с собой на экскурсию ребенка, который не отвечает, когда я к нему обращаюсь!