Эркки Суомела - Чужая страна - черника

— Что-то такое… Я точно не помню…

— Говорят, что чужой язык легче изучать, если хорошо владеешь своим, — сказала мать с несколько надменным видом.

Улла засмеялась.

— Они пробуют кормить переселенцев всякими небылицами. И Рахикка тоже. По-моему, он просто хочет поважничать. Бог знает, чего он добивается своими разговорами. Но, по правде-то говоря, научиться шведскому языку можно только среди шведов. Если бы вокруг меня не были все время финны, я бы уже умела хорошо говорить по-шведски.

— Может быть, — сказала мать.

— Это точно.

Улла вызывающе посмотрела по очереди на отца и на мать, задев при этом взглядом и Янне.

Отец поднялся и сказал, что идет в маленькую комнату за трубкой и табаком. Но ему, вероятно, пришлось искать их; во всяком случае, в кухню он больше не вернулся.

Мать налила Улле еще кофе, и все наливала и наливала, хотя из кофейника шла уже одна только гуща.

— Будь добра, — сказала она.

— Так что давайте мы не разрешим нашим мальчикам ходить на такие уроки, — сказала Улла. — Это запутало бы их.

— Над этим надо подумать.

— Чего тут думать?

— А разве посещение этих уроков не будет обязательным? Ведь на другие-то уроки нельзя так просто взять да не прийти.

— Ах, какая ты еще наивная, — фыркнула Улла. — Посещение будет добровольное.

— Это правда?

— Правда-правда. Я еще многому должна тебя поучить. Ведь ты знаешь, что я в Швеции уже пять лет. Знаешь ведь?

Мать принялась споласкивать кофейник и кивала головой не то раковине, не то стене; вероятно, она не хотела показать Улле затаенную в глазах злость. Но Улла не увидела бы глаз матери, даже если б та повернулась. Улла смотрела в сахарницу, на ложку, и перемешивала сахар с кофейной гущей.

— Знаешь? — снова спросила Улла.

— Знаю, знаю…

— Ну, тогда ты, может быть, согласишься со мной. Этот же вздор они мололи на последнем месте, где я работала. Но я сказала им: нет. А когда я говорю нет, значит, нет. И ничего они со мной не могли поделать — и здесь не смогут. Наш Пертти будет изучать только шведский, и точка. И я надеюсь, что и ваш Янне поступит так же. Разве нет?

— Там посмотрим.

Мать начала убирать посуду со стола и оставила перед Уллой только чашку с кофейной гущей. Улла отпила из чашки. Затем она, прищурив глаза, проследила за тем, что делает мать, и сказала совсем другим, раскатистым голосом:

— Ах, так, теперь я начинаю понимать…

— Ты не обижайся, но…

Однако Улла больше не слушала. Цокая туфлями, она прошла к двери и через дверь в прихожую. Когда цоканье переместилось за стену, мать подсела к Янне, коснулась его руки и сказала:

— Конечно, ты можешь ходить на эти уроки.

— Непременно! — крикнул отец из маленькой комнаты.

Позже днем Янне рассказал Рахикке о приходе Уллы. Рахикка слушал молча и лишь все сильнее сопел трубкой. Когда Янне кончил, Рахикка вскочил и поспешно направился через двор к Лемпиненам.

Что говорилось у Лемпиненов, Янне не мог слышать со двора. Но разговор был ожесточенный, это было видно по разгоряченному, раскрасневшемуся лицу Рахикки, когда он вернулся десять или пятнадцать минут спустя. Трубка свисала у него изо рта кверху дном, а его дыхание напомнило Янне одну из машин у отца на заводе: ее вентили так же сипели и вздыхали.

Но выкурив одну трубку, Рахикка уже настолько взял себя в руки, что Янне осмелился спросить у него:

— Ну что, будет Пертти ходить на уроки?

— Он должен ходить, — ответил Рахикка.

Морозов и снега все еще не было.

Уже глубокой осенью на уроке физкультуры ребята класса отправились играть в футбол на маленькое поле близ большой спортивной площадки.

Янне и Пертти отправились вместе со всеми.

На поле преподаватель выделил из числа остальных Юлле и Ганса; Юлле стал капитаном «Арсенала», Ганс капитаном «Лидса» Важные, как капралы, они стали расхаживать перед шеренгой мальчишек. Юлле поглаживал подбородок развилком большого и указательного пальцев. Ганс покашливал и морщил лоб.

— Давай валяй, — сказал преподаватель.

Преподаватель был тот самый человечек, которого Янне несколько раз видел суетящимся на площадке среди гандболистов. «Давай валяй!» — все время кричал он там. И преподаватель тоже, казалось, помнил Янне; на первом же уроке он хлопнул его по спине и сказал свое неизменное «давай валяй».

— Эскил, — сказал Ганс.

Эскил огляделся вокруг, как будто не слышал. Даже когда Юнгве толкнул его в спину, он вышел из шеренги и стал рядом с Гансом.

Юлле сердито поглядел на Ганса, очевидно, он хотел, чтобы Эскил играл за «Арсенал» Затем уставился на Томаса, потом на Стефана.

— Ян, — сказал он наконец.

Ганс взял Стефана.

Томас поддавал ногами небольшой камень, прыгал и подскакивал вслед за ним. Потом остановился и стал глядеть в небо.

— Иди ко мне, — буркнул Юлле.

Когда Ганс жестом зачислял в «Лидс» Юнгве, остались только Свен, Пертти и Янне. Свен посмеивался, покачивался всем корпусом и причмокивал губами Он напоминал собою челнок: посередине был толстый, а к голове и ногам суживался.

Янне, как Томас, поддал ногой камень и сделал за ним два или три прыжка. Потом стал подпрыгивать наподобие П у лла К о йвулы, которого он видел в Финляндии. Этот Пулла был лучший игрок во всем приходе.

— Свен, — сказал Юлле.

Когда Свен шагнул к Юлле, он взглянул через плечо на Янне. Глаза Свена опять были как две узкие щелки.

Ганс бросил мяч Эскилу. Эскил сунул его Юлле, тот взял его под мышку и пошел к центру поля.

Янне взглянул на преподавателя, потом на Пертти. Преподаватель смотрел на женщину в синем пальто, сгребавшую граблями листья за спортивной площадкой.

— Пошли, — сказал Янне. — Мы им не нужны.

Преподаватель махнул женщине рукой. Она поставила грабли стоймя и засмеялась так, что стали видны ослепительно сверкающие белые зубы. Когда Янне и Пертти проходили мимо преподавателя, он обернулся и спросил:

— В чем дело?

Янне вытолкнул Пертти вперед, но тот опять спрятался за его спину.

— Мы… мы… не… не… — заикаясь, проговорил Янне.

— Давай валяй, — сказал преподаватель и засвистел в свисток.

Он определил Пертти в «Арсенал», а Янне в «Лидс».

— Фу-у-у! — крикнул кто-то, очевидно Юлле.

У средней линии они разошлись. Пертти пошел в угол поля. Янне немного выждал, надеясь, что Ганс укажет ему место в игре. Но Ганс этого не сделал и даже не взглянул на него.

Янне стал защитником возле ворот.

Но играть он не рассчитывал. Шведы сделали вид, что не замечают его — он для них не существовал. А несуществующий играть не может.

Игру начали с центра поля.

«Арсенал» первый пошел в атаку. Юлле погнал мяч по краю поля. Янне оценил его игру: он был быстр, но техникой ведения мяча не владел. Он, Янне, легко мог бы переиграть его. Когда мяч получил Ганс, Янне сразу заметил, что и он не игрок, а ноль без палочки. Что касается Томаса, то он был горазд только кричать.