Элизабет Йетс - Амос Счастливчик, свободный человек

Чем лучше жилось Амосу, тем сильнее болело у него сердце за тех, кому и малый кусок попадал только из милости. Городок продолжал помогать Луизе Бурдо — и дровами зимой, и продовольствием, — но помощь, казалось, не шла впрок. Дети приходили в школу в лохмотьях, и даже когда им покупали новую одежду, на другой день она уже была порвана и запачкана, словно колючие кусты и дорожная пыль просто притягивали их.

Столько лет уже городок заботится о бедной вдове, а толку никакого нет. Наконец, она получила предупреждение, что 31 декабря двое старших детей будут переданы на общинное попечительство. Состоятся торги, на которых жители городка могут приобрести право оказать посильную помощь самым бедным. Выиграет тот, кто согласится принять в дом бедняка за самую маленькую плату.

Такое средство для борьбы с бедностью было не раз опробовано в соседних городках, и теперь настал черед Джаффри. Многие помнили, как в 1774 году собрание жителей городка приняло резолюцию не собирать больше денег на нужды бедняков. Однако, бедняки никуда не подевались, многим не хватало средств на поддержание жизни — кому из-за случившегося несчастья или неудачи в делах, кому от неспособности справляться с тяжелыми условиями. Значит, что-то нужно было делать. Ни один город не мог полностью освободиться от ответственности за тех, кто живет в нужде, и подобные торги были призваны помочь в решении этой трудной задаче.

Перед началом нового года в общественных местах появились объявления о торгах, подписанные главным аукционистом. Селиндия заметила один из таких листков и рассказала о нем матери.

В тот же вечер Виолет обратилась к мужу:

— Похоже, Луиза наконец сдалась. Двое ее старших пойдут на аукцион.

— Но не Полли же! — воскликнул Амос в ужасе.

— Да, Полли и Моисей.

— Но у Полли не хватит сил работать на того, кто согласится на самое низкое пособие.

— Что теперь поделаешь, у Луизы нет возможности кормить детей, а город не может позволить им умереть голодной смертью.

Амос надеялся, что Виолет ошиблась, но позже он сам отправился в город и увидел объявление на стене молельного дома.

Там были перечислены имена городских бедняков, всего восемь. Кое-кого он знал, но никто так не близок его сердцу, как дети Луизы.

Объявление гласило:

Каждый из вышеупомянутых будет передан тому, кто согласится на самое низкое пособие от города для того, чтобы содержать, кормить и заботиться в болезни и здравии, и оплачивать все расходы одного из вышеупомянутых, кроме счетов от доктора, а они будут оплачиваться из городской казны. Одежда также будет покупаться за городской счет. Договор подписывается на год, начиная с первого числа первого месяца года, а по истечении года каждый из вышеупомянутых будет передан в новое место, обязующееся его содержать, однако это место должно быть в пределах города Джаффри.

Амос медленно покачал головой. Долгие годы его снова и снова тянуло туда, где проходили торги и продавали невольников. Он все надеялся увидеть девочку из Африки. И опять ничто не может удержать его от торгов, ибо и на этот раз решается судьба девочки, которая хорошо ему знакома.

Холодным декабрьским днем, последним днем уходящего года, Амос шагал к молельному дому, где будут проходить торги. Дул пронзительный ветер, он потуже запахнул плащ, уткнул подбородок поглубже в воротник. Смотреть все равно не на что, кругом метет пурга, и горы не видать. Но гора все еще здесь, напомнил себе Амос. Он добрался до вершины холма и огляделся. Вот она гора, возвышается надо всем, огромная и крепкая, ее не одолеть, сколько ни свисти ветер, сколько ни бейся метель. Присутствие горы вернуло ему силы, которые ушли на борьбу с непогодой, на подъем против ветра по крутому склону.

Войдя в молельный дом, он тихонько уселся позади, надеясь, что его никто не заметит. Но открытая дверь принесла с собой порыв холодного ветра, и многие головы обернулись. Амос увидел восьмерых, сидящих тесной кучкой впереди, рядом с аукционистом: городские бедняки, скоро решится их участь на ближайший год.

Какие странные это были торги: никто не разговаривал, даже не перешептывался. Жители городка глядели смущенно, стыдливо опускали глаза, зная, что кто-то из них получит почти дарового помощника. Даже если возьмешь в дом старика или старуху, все равно не будешь в убытке — за каждого город заплатит несколько фунтов. Горожане удивлялись, заметив вошедшего кожевника. У Амоса Счастливчика была такая репутация, что никому и в голову не приходило — и он примет участие в этих торгах.

Луиза Бурдо примостилась в уголке, кутаясь в лохмотья. Она, не переставая, плакала, тихо и жалобно. Амос заметил вдову, подошел поближе и сел рядом, взял за руку, стараясь утешить и ободрить.

Аукционист взглянул на немногочисленное собрание, объявил о начала торгов — словно речь шла о продаже скота. Первой шла четырнадцатилетняя негритянская девочка.

— Она, может, и худая на вид, но и на содержание пойдет немного — сколько такой нужно на пропитание? Зато поглядите на эту пару крепких рук. И ноги у нее здоровые, может по любому поручению сбегать. Называйте ваши суммы. Что хотите, чтобы вам город за нее заплатил? — глаза его с надеждой обежали толпу.

— Четыре фунта, — выкрикнул Александр Милликен, владелец постоялого двора на склоне горы.

— Нет, нет, только не постоялый двор, — в ужасе содрогнулась Луиза.

— Первая цена не в счет, последняя — вот что важно, — прошептал ей на ухо Амос.

Были названы и другие суммы, но ни одна не опустилась ниже двух фунтов и десяти шиллингов. Люди согласно кивали головами— даже такую тощую девчонку не прокормить целый год на меньшие деньги. Что бы там аукционист не говорил о крепких руках и здоровых ногах, ясно — от нее не много будет проку, то и дело мучительно кашляет, а в глазах стоит нездоровый туман.

— Отдана, — объявил аукционист, наконец, — отдана за…

— Один фунт и шестнадцать шиллингов, — громким уверенным, знакомым многим собравшимся голосом произнес Амос.

Аукционер только выдохнул от изумления. Собравшиеся в молельном доме недоуменно переглядывались.

— Сдается мне, ты крепко любишь свой город, если хочешь сохранить городской казне столько денег, — усмехнулся аукционист и поспешил добавить громким голосом. — Отдана, отдана мистеру Амосу Счастливчику. Полли Бурдо отдана на год за один фунт и шестнадцать шиллингов.

Полли выбралась из кучки стеснившихся вместе бедняков и побежала туда, где сидели мать и Амос. Девочка переводила взгляд с одного лица на другое. Еще не оправившись от испуга, не решаясь улыбнуться, она уже понимала, что будущее теперь совсем не так ужасно.

За остальных городу пришлось выложить побольше денег. За пять фунтов и восемнадцать шиллингов Джон Брайан пообещал заботиться о вдове Каттер. Немощной и хромой старушке нужно место поближе к теплому очагу, а работать она уже не сможет.