Владислав Бахревский - Хранительница меридиана

Артемида заметил, что Поля хмурится, и показал на скалу, вокруг которой темнели развалины крепостных стен, а на вершине косо врезалась в небо неприступная цитадель.

— Там, — сказал Артемида, — жила самая прекрасная девушка. Дочь архонта, правителя города. Ее любил Диофант, лучший полководец понтийского царя Митридата. А вот она любила пастуха. Пастуха убили, а девушка бросилась в море. Эту башню зовут Кыз-Кулэ, Девичья башня. Но есть и другое предположение: Кэз-Кулэ — это глаз башни, маяк.

— Все у вас тут предположительное! — рассердилась Поля. — Я была у бабушки в Суздали, и там есть монастырь, где похоронен князь Пожарский. Настоящий, а не предположительный.

Артемида обиделся и замолчал. Он рассказал самую красивую легенду древнего Судака, а эта ехидная девчонка опять придралась. Но Поле вдруг захотелось побывать в Девичьей башне.

По едва приметным ступеням, выбитым в камне, они поднялись на вершину. Лорку несли попеременно. Лорка была тяжелая, подъем крут, и они запыхались.

Внизу, обведенное у берегов белым контуром, разлинованное, как тетрадка, было море. Сначала казалось, что оно большое, а когда Поля пригляделась, то увидала, что море маленькое. Горизонт начинается совсем близко, сразу за Алчаком. Это огорчило Полю.

— Смотри! — крикнул вдруг Артемида. — Лодка!

Это было странное видение. В той стороне, где было солнце, горизонт ломался. Дымчатое, темное море вдруг обрывалось, и там стояло плоское небо, бронзовое, как древнее зеркало. Посреди этого зеркала едва заметно двигалось судно. Оно поднялось высоко, до уровня сиреневой Медведь-горы, и все поднималось и поднималось.

— Обман зрения, — сказал Артемида.

— Нет, — возразила Поля. — Они засмотрелись и наехали на небо. Они скоро приедут на солнце!

— Ловкачи! — согласился Артемида.

Конечно, судно плыло по воде, но Артемида был рад, что Поле хоть что-то понравилось в Судаке.

— А сколько времени? — спросила Лорка.

«Возле входа на городской пляж. В 7.00».

Поля складывает записку и прячет в кармашек.

Любимое платье — голубое. Любимые туфли — белые. Туфли разговаривают с цикадами. «Гдззе!» — кричат цикады. «Тут, тут, тут», — отвечают туфельки.

Поля не узнала Артемиду. Навстречу ей шел высокий молодой человек в костюме, с галстуком.

— Артемида! — ахнула Поля. — Ты прямо как настоящий кавалер.

— А ты как балерина!

— Не злись, а то уйду.

— А я не злюсь. Я билеты на танцы купил.

— Тогда пошли. Музыка уже играет.

Они танцевали фокстрот, танго. Танцевали по-старому, пристукивая каблучком о каблучок.

— А ты чарльстонить умеешь? — спросил Артемида.

— Давай!

«Ну-ка! Ну-ка! — позвала музыка. — Ну-ка! Ну-ка! Ну-ка!»

Поводя плечами, они разошлись. Подальше друг от друга, чтобы видеть, как танцует партнер. Поля улыбалась: держись, Артемида!

Артемида вскинул голову, бровью повел: поглядим!

Туфелька о туфельку! Как у меня ловко! А ты покажи, что можешь!

Черноморские мальчишки все могут!

Хвастун. А молодец!..

Музыканты заметили белые туфельки. Трубы ринулись сквозь толпу к центру.

«Ну-ка! Ну-ка! Ну-ка!»

Танцоры послабей потеснились к углам. Дорогу тем, кто может!

«Ну-ка! Ну-ка!»

«Ну-ка! Ну-ка! Ну-ка!»

— Смотрите, — сказала какая-то женщина, — чарльстон, а очень изящно.

Море шумело сильнее, чем днем. Голубой луч пограничного катера играл с волнами в догонялочки.

— Ты очень хорошо танцуешь! — сказал Артемида.

— Ты тоже.

— Знаешь, если бы они играли всю ночь, я бы танцевал всю ночь.

— Я тоже.

— Правда?

— Правда.

— Тихо. Море дышит.

— Правда. Коровы так дышат.

— Все-таки дураки, кто целуется!

— Ужасные дураки!

— Я бы сейчас хотел поплыть. И все плыть, плыть!..

— А я хочу погладить тебя по голове. Ты бы не обиделся?

— Нет. Когда я был маленький, мама любила меня гладить. Это было очень хорошо.

— Ты придешь завтра на пляж?

— Приду.

— Ты приходи пораньше. Ладно?

— Ладно.

«Ну-ка, ну-ка, ну-ка…» Море дышит, как корова.

Артемида, посмотри на эти цветы. Все проходят мимо, а ведь они прекрасные.

— Это канны.

— Канны? Странное название. У всех цветов очень странные названия. Монстра, цикламен, традесканция…

«Море дышит, как корова».

Поля играла в карты. Она и незнакомый мальчишка.

— Привет! — обрадовалась она Артемиде. — Садись. Втроем будет интересно.

Играли в «дурака». Мальчишка прекрасно понимал игру. Он ни разу не остался и ни разу не позволил остаться Поле.

Артемида сердился. Берег козырей, шел на авантюру и опять оставался в дураках.

Мальчишка и Поля переглядывались и смеялись. Артемида не выдержал и предложил играть в волейбол. И опять не повезло Артемиде. Кто-то погасил и попал ему в лицо. Все, конечно, засмеялись, он тоже, хотя ему было очень больно. Мяч отскочил вверх, и тот самый мальчишка, который играл в «дурака», подпрыгнул, погасил, и мяч снова попал в Артемиду. Все так и повалились в песок. Уж очень это было смешно. Артемида поиграл немного, чтоб не подумали, будто он обиделся, и ушел. Он подсел к Лорке. Лорка ползала у самого моря и все хотела погладить волны. Ей было одной хорошо. Она гладила ладошкой волны и потихоньку спрашивала:

— Море, а сколько времени?

Море не отвечало глупой маленькой девочке. Оно приводило волны, и волны шумели: шу! шшу! шшу-у!

— Что? Не говорит тебе море, сколько времени? — спросил Артемида.

— Говорит.

— Что же оно говорит?

— Говорит, — сказала Лорка. Наклонила голову набок и поглядела, какой он, Артемида, если смотреть на него сбоку. Потом положила голову на ракушечник и поглядела, какой он, Артемида, если смотреть на него снизу.

Артемида был печальный.

Он сидел лицом к морю и, совсем как Лорка, спрашивал:

— Море, а сколько времени?

Море не отвечало глупому парню. Оно приводило волны, и волны шумели: шу! шшу! шшш-у-у!

У моря был свой, особый счет часам и векам.

«Возле Алчака, в бухте. На дне».

Артемида стал писать загадками.

Поля разгладила ладонями записку и посмотрела на старика сфинкса. Было жарко. От зноя бока у сфинкса посветлели, почти слились с небом.

Море было зеленое. Оно и на глубине было зеленое. Поля нырнула и не достала дна.

У берега между камней плавал мужчина в маске. Он ловил крабов и относил на скалы жене.

— Дяденька, дайте мне маску. Мне только разочек нырнуть, — попросила Поля.

— Возьми, — сказал мужчина. — Можешь нырнуть хоть три разочка.

Рыбы — серебряные, пестрые, серые, как тени, — разбежались в стороны. Все глубже, глубже…

Дна нет.

Вода прижала маску с такой силой, что заломило переносицу.

К солнцу!

Рывок, рывок! Где же оно? Еще рывок! А солнца все нет. Неужели… Рывок! Вот оно! Солнце и воздух. Целое небо воздуха.