Елена Соколова - Следы во времени

– Ну что это такое!? – крикнула из прихожей Ульяна, – Лида, когда ты перестанешь мусор в карманы пихать?

Ульяна встряхнула курточку Лиды, и из кармана выпало зеленое стеклышко.

Лида не могла пройти мимо битых бутылок. Она подбирала осколки и клала их себе в карман.

Лида любила смотреть через зеленое стекло на дома, на людей, на деревья. Это было весело.

– В музей идем сегодня, а у тебя не пойми что. И хочу тебя предупредить: в музее мы встретимся с дядей, при котором тебе нужно будет вести себя хорошо.

Возле входа в музей к Ульяне подошел молодой веселый парень и, улыбаясь, протянул билеты:

– Такую очередь отстоял! Здравствуй, Лида. Меня зовут дядя Саша. Я люблю твою маму.

– Саша, – покраснела Ульяна, – ну что ты такое говоришь? Она еще ребенок.

В музее было много народа. Лида поднималась по белой лестнице с золотыми поручнями, смотрела на белые колонны и чувствовала себя необыкновенно легко и свободно.

Лида стала весело прыгать на одной ножке по ступенькам, и какая-то тетя сказала:

– Девочка, в музее так себя не ведут!

Лида пошла спокойно, пряча улыбку. Когда Саша, Лида и Ульяна вошли в зал с картинами, с Лидой что-то случилось. Она переходила от одного полотна к другому и по щекам ее текли слезы.

– Лидочка, что с тобой? Что у тебя болит? – забеспокоилась Ульяна.

Лида не отвечала. Она подошла к одной картине и протянула руку, чтобы погладить холст, но подскочила смотрительница и сказала Ульяне:

– Женщина! Вы можете за ребенком следить? Придут с детьми, а как вести себя не знают.

– Лидочка, – шепнула Ульяна, – здесь ничего нельзя трогать.

Ульяне было очень неловко за Лиду и она сказала Саше:

– Она в садике выросла…

Когда они вернулись из музея домой, Лида, сильно нервничая, трясущимися руками взяла краски и лист бумаги. Она хотела рисовать. Почему-то ее раздражало, что краска на кисточке быстро кончается, бумага промокает, тона не слушаются.

Лида скомкала лист, убрала кисточки, краски и стала вытирать стол.

Стол был старый, и Лиде в пальчик впилась заноза.

– Ой, мама, у меня заноза, – взвизгнула Лида и подбежала к маме, которая сидела на диване с Сашей, – вытащи скорее!

– А ты что не знаешь, как нужно просить мать? – спросил дядя Саша, посмотрев на Лиду как на случайно приблудившегося котенка.

В туалет Лида не хотела, но страх, тот самый, который появлялся в садике, появился и сейчас.

– Я, наверное, хочу в туалет, – сказала она.

– Вот видишь, какой у меня ребенок! Сущее наказание! – вздохнула Ульяна, всем своим видом показывая, что ребенок не станет препятствием в отношениях между ней и Сашей.

Лида вернулась из туалета и показала маме руку. Ульяна усадила дочку на диван и ловко, почти без боли выдернула занозу. Палец пришлось смазать йодом и забинтовать.

Лида весело вскочила с дивана и побежала к игрушкам.

– А спасибо нужно сказать? – услышала она слова дяди Саши, – или ты свою маму не любишь?

Девочка молчала.

– Так, спасибо скажешь или нет? – повторил дядя Саша.

– Что же ты, дочка, меня позоришь? – занервничала Ульяна.

– Спасибо, – сказала Лида тоном, отшлифованным в детском саду. Почему-то хотелось плакать.

– Я ведь теперь у вас жить буду. Всегда, – заявил дядя Саша.

Вечером Ульяна спешно уложила Лиду спать, даже не прочитав сказку.

Всю эту ночь Лида не спала. Мучили две правды: во-первых, она потеряла мать, но мешать маме радоваться Лида не имела права. Во-вторых, она, Лида, никогда не сможет рисовать так, как те художники, чьи картины висят в музее.

С этим почему-то Лида смириться не могла.

– Лучше бы вместо меня родился кто-нибудь другой, – вздохнула она.

Утро следующего дня началось с ароматных запахов из кухни. Лида вскочила с постели и выбежала из своей комнаты. В прихожей дорогу ей преградил дядя Саша:

– Сначала умойся, а потом в кухню.

Лида хотела проскочить, но дядя Саша снова встал у нее на пути.

Лида уперлась ему в живот. Дядя Саша с улыбкой не двигался с места. Девочка отчаянно била его кулачками и, поняв, что это не поможет, закричала:

– Мама!

Из кухни вышла Ульяна:

– Злючка какая! Вот ведь родила себе на голову! Быстро мыться и одеваться!

Лида направилась в ванную. Холодная вода освежила и восстановила потерянное равновесие. Через дверь она услышала слова дяди Саши:

– Да она тебя ненавидит. Я знаю такие случаи, когда дети родителей из дома выгоняли.

– Я только теперь поняла, какую эгоистку вырастила, – сказала Ульяна, – надо было избавиться от нее с самого начала, как все советовали.

– Ты меня не любишь, – сказала Лида, выйдя из ванной.

– А за что тебя любить? Ты мне всю жизнь испортила! Ничего, подрастешь, узнаешь. Вспомнишь еще… – бубнила Ульяна.

Как и все дети, Лида училась в школе.

Ее первую учительницу звали Екатериной Федоровной. Она невзлюбила Лиду и постоянно демонстрировала девочке свою неприязнь.

Лида боялась ходить в школу. Она настолько боялась школы, что никогда на эту тему не говорила ни с мамой, ни с детьми во дворе, ни с кем.

– Лентяйка преподобная! – кричала Екатерина Федоровна на Лиду, когда та не могла понять, как решить задачу.

– Дрянь! – кричала Екатерина Федоровна, схватив Лиду за волосы и вытолкнув из класса за то, что та посмела без спроса поднять упавшую с парты линейку.

Почему «дрянь» – было ясно, почему «преподобная» – Лида не понимала, как не понимала и самого этого слова.

Лиду записали в двоечницы с первых дней учебы. В двоечницах она просидела все три класса начальной школы.

В четвертом классе сменился классный руководитель, но восстановить пробел в образовании первых трех лет было невозможно, хотя учиться стало намного легче и оказалось, что в школу ходить не так уж страшно.

На одном из уроков природоведения учительница вывесила на доску плакат, на котором была нарисована красочная схема превращения обезьяны в человека.

Лида, сидя на третьей парте, захихикала. Учительница спросила у нее:

– Что смешного? На следующем уроке будешь отвечать по этой теме, и смеяться буду я.

На дом был задан параграф о происхождении человека. Через два дня Лиду вызвали к доске.

– В учебнике я прочитала, – начала отвечать Лида, – что человек произошел от обезьяны. Это случилось после того, как обезьяны научились думать, читать, строить дома. Поэтому у них пропала шерсть и исчезли клыки. Еще у них отвалился хвост. Я не поняла одного.

– Чего ты не поняла? – спросила учительница.

– Почему обезьяны не исчезли?

Лида смотрела на учительницу. Она ждала ответа, но вместо ответа учительница почему-то покраснела, схватила Лиду за руку и отвела в кабинет директора, сказав ему сквозь слезы: