Софья Могилевская - Птица-синица

— Вы чего тут делаете? — продолжала Галинка и присела рядом на скамейку.

— Сабли строгаем, — сказал Петя. — Будем играть в кавалеристов.

— А сабли такие не бывают, — сказала Галинка. — Сабли бывают вот такие…

Она взяла прутик и легонько его согнула.

Вовка бросил строгать и стал глядеть на Галинку.

Девчонка — откуда она про сабли знает?

Сам-то Вовка отлично понимал, что сабля обязательно бывает с изогнутым клинком. У старшего брата, кавалериста Стёпы, была именно такая сабля, с изогнутым клинком. Когда Стёпа приезжал на побывку домой, Вовка целый день из рук не выпускал его саблю.

А им с Петей разве такую выстрогать? Да ещё из простой палки. Да ещё тупым столовым ножом.

— Это у нас вроде сабли, — сказал Вовка. — Не сабля, а шашка!

— Ну, если вроде, тогда можно, — согласилась Галинка. — Я себе тоже такую сделаю и тоже буду с вами играть. Ладно?

— Ладно! — весело согласился Петя.

— Уж ладно, — неохотно, но всё-таки согласился и Вовка.

Разве девчонки бывают кавалеристами?

— Петя, — спросила Галинка, — а про синичкино гнёздышко почему не рассказываешь? Прилетела птица-синица или нет?

А про гнёздышко Петя давным-давно забыл. Он, может, целый месяц туда не заглядывал.

— Какое такое синичкино гнёздышко? — сразу всполошился Вовка.

— Увидишь! — сказала Галинка и побежала в ту сторону, где нашли они на яблоньке пустое птичье гнездо.

Мальчики побежали за Галинкой, задевая низко свисавшие ветви вишнёвых деревьев. На них уже завязались плоды. На длинных прочных черенках висели твёрдые вишни, похожие на небольшие зелёные горошины.

С первого взгляда их не очень-то можно было разглядеть среди листвы. Зелёные листья, зелёные вишенки — разве заметишь?

Но если присмотреться, то было видно, что деревья сплошь осыпаны мелкими, похожими на горошины зелёными ягодами.

Один раз Петя попробовал раскусить такую вишнёвую горошину. И не мог — такая она была твёрдая, кислая, невкусная. Он немного пожевал и выплюнул.

Неужели когда-нибудь эти вишни будут большими, мягкими, красными и сладкими?

— Теперь идите потихоньку! — скомандовала Галинка.

Слегка согнувшись, она на цыпочках стала подбираться к гнёздышку. Мальчики крадучись пошли за ней.

Вот оно, гнёздышко. Лежит, где лежало. На том же яблоневом суку. И вдруг… порх! Прямо у них на глазах из гнезда вылетела птица. Вылетела и скрылась в листве яблони.

— Птица-синица! — прошептал Петя. — Правда, птица-синица…

— Какая синица? Воробей! — сказал Вовка. — Обыкновенный воробей!

И вдруг он крикнул:

— Ребята, ребята, глядите! В гнезде-то яички!

В гнезде, как на мягкой пуховой перинке, лежали шесть маленьких голубовато-зелёных яичек. Они были все в мелких красноватых и чёрненьких крапинках.

— Видишь, — сказала Галинка, — никакой это не воробей, а птица-синица. Какие яички хорошенькие!

— Конечно, не воробей! — воскликнул Петя. — Какой же это воробей!

— Ну, пусть не воробей, — согласился Вовка, — Только пошли отсюда. Нельзя около гнезда стоять. Забоится птица и не прилетит птенцов высиживать. У нас курица когда сидит в гнезде на яйцах, её никто не отпугивает.

— Может, у неё выведутся синие птенчики? — сказала Галинка.

— Или голубые, — прибавил Петя.

— Вот когда выведутся, тогда и придём, — сказал Вовка.

И все трое потихоньку отошли от гнезда.

Каждый вечер Петя и папа поливали огород.

— Поливка — дело трудное, — говорил папа. — Возьмём это на себя. Петушок!

— Ладно, — отвечал Петя. — А бабушке и маме не позволим носить воду! Пусть не устают.

К шести часам Петя выходил за калитку встречать папу. Наискось находились главные заводские ворота, и Петя глядел, как сразу после гудка, сильного и протяжного, в воротах начинали появляться рабочие. Сначала выходили по два-три человека. Потом людей становилось всё больше и больше. Громко разговаривая друг с другом, одни шли налево, другие — направо; некоторые заходили в большой «Гастроном» на углу. А иные спешили домой. Тут нужно было смотреть во все глаза, чтобы не прозевать папу.

Чаще всего папа уходил с завода, когда главные ворота закрывались. Он выходил из небольшой калитки, которая была сбоку проходной, Петя издали узнавал его.

Петя махал папе руками, бежал к нему навстречу, и они вместе, рядышком, возвращались домой.

А после обеда они занимались поливкой огорода. Воду брали из кухонного крана. Папа тащил большую зелёную лейку и ведро. А Петя — маленькое игрушечное вёдрышко и голубой чайник. Папа высоко над грядками поднимал лейку, и вода звонкими прозрачными каплями падала вниз. Земля быстро впитывала в себя воду и просила ещё Пете казалось, что это корешки и листья овощей так жадно пьют и не могут напиться после жаркого летнего дня. Кудрявая густая зелень моркови отряхивалась и охорашивалась под этим холодным душем. Круглые листья гороха вздрагивали, а тонкие усики тянулись во все стороны и цеплялись за палки, чтобы не упасть под этим проливным дождём.

Огурцы нужно было напоить до отвала, досыта. «Вы не скупитесь, огурцы любят воду!» — приговаривала бабушка. И Петя с папой не скупились. Они поливали огуречные грядки до тех пор, пока вода не сбегала в ложбинки и не разливалась между грядками.

А потом Петя поливал свою грядку. Он лил воду из чайника осторожно, на самые корни, чтобы широкой и сильной струёй не сломать, не повредить растений.

После поливки весь огород становился свежим, зелёным, и Пете казалось, что овощи растут прямо на глазах.

Однажды вечером папа сказал:

— Знаешь, Петушок, о чём я сейчас думаю?

— О чём? — спросил Петя и уселся рядом с папой на крыльцо. Они только что кончили поливать огородные грядки и теперь отдыхали. — О чём ты думаешь, папа?

— Много у нас с тобой уходит времени на поливку…

— Много, — согласился Петя. — А как же? Без воды нельзя, всё у нас засохнет…

— Я не о том говорю… Не попробовать ли нам поливать огород дождиком?

— Дождиком?! А если дождик не пойдёт?

— А мы его ждать не станем, мы его сами устроим!

Через несколько дней папа принёс длинный резиновый шланг, вроде того, каким поливают улицы. На одном конце этого шланга была сделана небольшая металлическая штучка — она надевалась в кухне на водопроводный кран, — а на другом конце была воронка, похожая на ту, которая надевалась на нос лейки.