Кима Грейдина - Оморка — бумажный остров

За всё лето Сашка ни единой рыбки не выловил, хотя удочка у него настоящая. И поплавок с грузилом настоящий. Даже блесну раздобыл, а это не так-то просто. Но рыбу ловить… Зачем её ловить? Пускай плавает.

Бывало, весь лагерь спит, а Сашка тайком пробирается к речке. Только что выплыла из воды золотая макушка солнца. Синие и зелёные стрекозы мечутся над водой. Невдалеке деревня. Все дома как на ладони. Крыши пересчитать можно. Сашка видит с пригорка, как белые утки, роняя на дорогу пёрышки, спешат к воде. Уток много, не сосчитать. Потому что некоторые неторопливо вспархивают и, пролетев немного, вперёд других выходят. Сразу со счёту собьёшься.

Знает Сашка и местных лягушек. Иной раз какая-нибудь спросонок выйдет на дорогу. Приблизишься к ней, а она — ни с места. Смотришь — и она уставится. А после лениво подтянет задние ноги и неожиданно исчезнет в густых зарослях таволги.

Но больше всех Сашка любит рыб. Часами может сидеть над речкой и наблюдать, как они живут. А то и поговорит с ними.

Рыбы наперво замрут, будто прислушаются. Но, не дослушав, юркнут в разные стороны. Как не бывало их.

— Меня в лагере рыбаком прозвали, — рассказывал Сашка другу в день возвращения.

Друг Виталик сидел на опрокинутом цинковом бачке и грыз большую жёлтую репу.

— А я не рыбачил. Некогда мне было рыбачить, — сказал он.

Сашка глаз не сводил с репы и при этом безжалостно теребил собственное ухо.

— У вас всем такие майки выдавали? — глотая слюни, спросил он.

— Какая ж это майка? — набитым ртом ухмыльнулся Виталик.

Сашке очень хотелось попробовать репы, но Виталик почему-то не догадывался.

— Это же тельняшка! У нас морской клуб был.

— А ты — командиром?

Сашка уставился на недоеденную репу. Ананасы, апельсины бабушка покупает. Про яблоки и говорить нечего. А вот репку… Этот фрукт никогда пробовать не доводилось.

— Чудной ты, — заметил Виталик. — Во-первых, у моряков не командиры, а капитаны. Хочешь репы?

И совершенно неожиданно протянул Сашке свой огрызок. Стыдно было брать огрызок, но очень уж хотелось узнать, какая она на вкус.

— А во-вторых, — как ни в чём не бывало продолжал Виталик, — только настоящий моряк имеет право быть капитаном клуба. Ты чего это?

Сашка разинул рот и стоял, вытянув вперёд шею.

— Давай сюда репу, — строго потребовал Виталик, — привык, понимаешь, к апельсинчикам!..

Сашка отвернулся и хотел уже выплюнуть, но, подумав немного, сделал усилие и проглотил горьковатую репу. Как Виталик ест такую гадость?

— А дяденька Лысый, скажем, мог бы стать капитаном вашего морского клуба? — поинтересовался Сашка, не переставая удивляться, как аппетитно ест Виталик.

— Ещё бы! — И Виталик отправил в рот самый вкусный кусочек.

— А ты как думаешь, — опять заговорил Сашка, — Федченко тогда насовсем ушёл или его всё же поймали?

Виталик задумался. Потом мельком глянул на Сашку:

— Лысый сказал: «Не уйдёт». Сказал? Ну и всё. Будь уверен.

— А ты как думаешь, его арестуют?

Виталик молча поглядел по сторонам. Крякнул.

— Разберутся, — как припечатал он.

— Конечно, разберутся, — поспешно согласился Сашка и, помолчав немного, ещё спросил: — А у вас в лагере кто капитаном был?

— Да тоже один с Балтфлота. Он раньше на пограничном катере служил. А после на сейнере…

Сашка думал: «Спросить, что такое сейнер, или не спрашивать?»

Виталик с досадой посмотрел на друга:

— Не веришь?

А Сашка взвешивал: спросить или не стоит? Тем временем Виталик поднялся с дырявого бачка, отряхнулся:

— Пока… — и вразвалочку побрёл в сторону дома.

— Эй! — крикнул Сашка вдогонку. — Что такое сейнер?

Виталик остановился:

— А ещё рыбак!

«Лучше уж было не спрашивать, — решил Сашка. — Ладно. Про сейнер вечером у папы можно спросить».

— Объявление видел?

— Видел, — не оглядываясь, сказал Виталик.

— Что делать будем?

Ответа не последовало.

А Сашка уже знал, что делать. Он весело зашлёпал по дорожке. По пути заглянул в беседку. Здесь распоряжалась Алёна — дошкольный ребёнок. Возле неё были две маленькие девочки с розовыми бантиками в беленьких косичках. Алёна стояла на цыпочках и руководила:

— В первую позицию встали!

Девочки выпрямились, но, заметив Сашку, засмущались.

— Уходи, — серьёзно сказала ему Алёна, — у нас репетиция.

— А я не мешаю.

Но Алёна так посмотрела, что Сашке пришлось мирно отступить. Он побрёл дальше. Из подвального окошка вынырнул кот Зебка. Встряхнулся, потянулся и направился в булочную. Оглядев издали кота Зебку, Сашка осуждающе подумал про него: «Привык бродяжничать… Пора бы отвыкать!»

Он видел, как Зебка стал у булочной, дожидаясь вежливого покупателя, который придержит двери и пропустит его в лавку. Зебка тёрся о косяк, просительно улыбаясь.

«Вот голодный!» — подумал Сашка.

Наконец дверь открылась. Зебка поспешно поблагодарил, обвив хвостом ногу открывшего двери, и нырнул в темноту.

Ах этот Зебка! Ведь умница. Всё понимает. Разговаривает, правда, по-своему… По-другому пока не выучился. Да. А кто с ним занимается? Никто.

Сашка жил на этой улице и раньше, когда она была совсем не такой. Жил и не думал, что старенький домик, в котором он родился, в котором состарилась бабушка, что этот домик развалится на куски только от одного прикосновения бульдозера.

А перед домиком шло строительство. Место, где шло строительство, обнесли забором. А когда строители убрали забор и вывезли мусор — сверкающий белизной открылся новый девятиэтажный дом. Раньше из окошка своего старенького домика Сашка следил за работой крана и видел укладку каждого нового этажа. И потому он заранее знал, что за забором всё почти уже готово. И всё-таки, когда убрали забор, дом произвёл на Сашку неожиданное, новое впечатление. Понизу всю стену обрамляла светло-коричневая глазурованная плитка, которую Сашка прежде не мог видеть. Это было очень красиво… И то, что двери подъездов раскрывались более широкой своей частью, в то время как узкая часть не открывалась, была застеклена и в ней отражалась почти вся улица, — тоже красиво. В доме оказалось пять подъездов, и над каждым подъездом — небольшая крыша-козырёк. «Это чтобы в дождь можно было постоять на крылечке, если, к примеру, нужно немного кое о чём поговорить». Так думал Сашка.