Айвен Саутолл - Лисья нора

Джоан была много старше Фрэнси. Ей уже исполнилось десять лет и три месяца. Она умела застелить свою постель, мыть посуду, пользоваться пылесосом и испечь шоколадный торт. Она преуспевала по истории, но плохо разбиралась в арифметике. Она была обладательницей такого же курносого носа, как и у ее брата, кошки, двух бентамских курочек и одного петушка и коллекции разноцветных камушков. А также полки с двадцатью тремя книжками.

— По-моему, автобус опаздывает, — сказала она. — А вдруг с ним произошла авария? Вот ужас-то! Первый раз Кен едет в автобусе, и на тебе! Движение на дороге сейчас такое, что за Пэтчем автобус вполне мог сорваться с обрыва.

— Завтра мы обязательно пойдем на рыбалку в Вури, — объявил Хью. — Чарли Бэйрд выловил там радужную форель. Вот будет здорово, если и мы поймаем форель! Возьмем с собой сэндвичи, а форель можно будет испечь. Как думаешь, разрешат нам развести костер?

— Кен будет играть со мной в лото, — заверещала Фрэнси, — Он ведь завтра еще домой не уезжает? А сегодня, сказала мама, мне разрешат не спать до девяти часов. Когда прядет автобус?

— Хорошо бы, если бы Кен привез свои марки, — вздохнула Джоан, — У меня есть на что меняться. И хорошо бы, если бы он привез плавки, тогда мы сможем поплавать в запруде.

— А в воскресенье обязательно сходим на Лысые горы, — сказал Хью, — поищем заброшенные золотые прииски. После воскресной школы, конечно. Как думаешь, заставят нас идти в воскресную школу? Может, смастерим лук со стрелами и на обед у нас будет кролик, а? Чарли Бэйрд на днях подстрелил кролика.

Ничего с автобусом не случилось: с обрыва за Пэтчем он не сорвался, даже бензина ему хватило до самого конца. Автобус приехал, и вышли все, кроме Кена.

— Его нет! — заверещала Фрэнси. — Где Кен?

— Наверное, опоздал, — расстроилась Джоан, — а теперь до завтра другого автобуса не будет.

— Вот те на! — откликнулся Хью. — Кен-то и не приехал.

— Нет, приехал, — верещала Фрэнси, — Вот он, Кен. Кен в автобусе. Правда, ты будешь спать у меня в комнате, Кен?

Кен был в автобусе, он разговаривал с водителем.

Он качал головой из стороны в сторону, тер рукой лоб, а вид у него был такой виноватый, будто его поймали на краже яблок из чужого сада или брюки у него на заду были разорваны до неприличия.

— Не могу найти, честное слово, не могу! — кричал он. — Пожалуйста, извините меня, мистер водитель. Пожалуйста. Я бы ни за что не сел в автобус, мистер водитель, если бы знал, что у меня нет денег на проезд. Честное слово. Я потерял и обратный билет домой, и деньги. Всё потерял. Выронил, наверное, из кармана. Понятия не имею, куда делся кошелек. Я пришлю деньги, мистер водитель, обязательно пришлю. Обещаю. Честное слово.

А водитель, стараясь успокоить рыдающего Кена, говорил:

— Ладно, сынок, успокойся! Все что-нибудь да теряют, со всеми случается. Никто тебя за это не убьет. Не кричи так, ей-богу, никто тебя не убьет. Заплатишь мне в следующий раз, я разрешаю, но только вылезай. Прошу тебя, вылезай.

Итак, чуть пошатываясь и бормоча про себя нечто невразумительное, на обочину спрыгнул Кен, с трудом таща со ступеньки на ступеньку чемодан, делая ртом какие-то нервные глотательные движения и при этом посапывая носом.

— Кен! — заверещала Фрэнси. — Здравствуй, Кен! У нас по случаю твоего приезда будет к чаю сладкая кукуруза.

— Привет, Кен! — сказал Хью, — Что случилось?

— Он потерял свой кошелек, — объяснила Джоан. — Ты же слышал.

— Да, — всхлипнул Кен, изо всех сил стараясь сдержать готовые хлынуть слезы, — Потерял кошелек, как маленький.

— Ну и что? — спросил Хью.

— Там были все мои деньги и обратный билет. Мама мне всыплет по первое число. И больше никогда к вам не пустит. Я знаю.

— Пустит, не сомневаюсь, — заявила Джоан, — Сама, держу пари, сто раз, не меньше, теряла кошелек. Наша мама вечно свой теряет.

— Вечно?

— Сунет куда-нибудь, а потом не может найти. И в магазине сколько раз оставляла. Взрослые вечно теряют свои кошельки, правда, Хью?

— Точно, — отозвался Хью. — Подумаешь, кошелек потерять!

— У нас к чаю будет сладкая кукуруза, — верещала Фрэнси, — Ты любишь сладкую кукурузу, Кен? Я люблю, когда к ней еще много масла.

— Мы, Кен, сегодня будем спать в палатке, — сказал Хью. — Я уже поставил палатку и приготовил все, что надо.

— Он будет спать у меня, — верещала Фрэнси. — Правда, Кен?

— Он будет спать вместе с Хью возле запруды, потому что Хью уже поставил там палатку и договорился с мамой. Ее долго пришлось уговаривать, я тебе уже говорила, из-за этого оврага и всего прочего. Хью у нас смелый. А я в семь часов утра приготовлю на завтрак рисовую кашу и гренки с медом и отнесу им туда. А потом, когда поедим и отдохнем, будем купаться, правда, Кен? Нам повезло, что у нас есть вода, говорит папа, потому что кругом стоит засуха.

Кен ничего не понимал. Большую часть того, что они говорили, он не слышал, смысл слов куда-то ускользал, не проникая в сознание. Его беспокоило, что тетя Кэт вечно теряет свой кошелек и что Фрэнси любит, когда много масла. Если они вечно теряют кошельки и без конца едят масло, то не приходится удивляться, что у них нет денег. Но им, по-видимому, на это наплевать. У Кена дома все было наоборот.

— Пошли, — сказала Джоан, — а то скоро стемнеет. Если мы не успеем дойти до дома засветло, мама устроит жуткий скандал. Вылезает на дорогу и ругается. За целую милю слышно. Она запрещает нам вы ходить из дома, когда стемнеет.

— Верно, пошли, Кен, — согласился Хью. — Забудь про свой дурацкий кошелек. Мама даст тебе денег. — Хью поднял чемодан. — Вот это да! Ну и тяжелый! Пока дойдем до дому, он будет весить не меньше тонны. В нем нет ничего такого, что можно было бы выбросить?

— Конечно, нет, — разозлился Кен. — А что, разве мы пойдем пешком? Целых две мили? А где ваша машина?

— Опять сломалась, — ответил Хью. — Механики из гаража говорят, что отцу давно пора ее взорвать.

— Чтобы она разлетелась на кусочки, — заверещала Фрэнси. — Как бухнет — и все сбегутся смотреть. Папа ее взорвет! Ура!

— Он ее починит, и мы будем с ней играть, — сказала Джоан. — Он ее починит, и мы сможем ездить на ней по участку.

— Вы? — чуть не взвизгнул Кен.

— Ну не мы, а Хью. Хью уже одиннадцать. А мне десять.

— Верно, — согласился Хью, — Отец Чарли Бэйрда починил свой старый «шевроле», и теперь Чарли разъезжает на нем по участку. Он уже три раза налетел на дерево. Вот здорово-то! Если Чарли разрешит, мы, может, завтра тоже покатаемся.

Кен почувствовал слабость в ногах.

— Нет…

— Ты что, трусишь, что ли? Ничего с тобой не случится. Этот «шеви» больше десяти миль в час не делает. А наши ребята, спускаясь с Симерс-Хилла на велосипеде, делают все сорок. Вот бы тебе на них посмотреть! Дух захватывает! Мама мне больше не разрешает, потому что в прошлый раз я сломал себе руку и разбил велосипед… Давай, Кен, двигай! Не стой как оглушенный петух!