Макс Ярский - Умеют ли парни любить?

«Макс, ты большой фантазер! (целый ряд смайликов «хохот»). Все было совсем не так!

Виктор вовсе не «бедный студент», он из очень обеспеченной семьи. И квартира у него в «писательском» доме, если тебе это о чем-то говорит. Это высотка напротив Третьяковки (там еще Пастернак жил в свое время) и в двух шагах от бывшего особняка Демидовых, возле которого мы и столкнулись. Одно ты угадал – Витя на самом деле учился в институте геодезии и картографии, причем поступил туда против воли родителей, они, как и мои, видели сына продолжателем семейного бизнеса, а он никакого отношения к геодезии не имеет. Но у Виктора сильный характер, и он по жизни делает лишь то, что хочет. Именно это нас и развело. Поначалу, когда он позвонил, я чуть не умерла от радости, ведь думала о нем весь день. Было уже поздно, я лежала в постели – и тут его звонок. И мы проговорили чуть ли не до утра. Витя многое о себе рассказал, но начал с признания: едва увидел меня, как сразу понял, что влюбился. Я чувствовала то же самое. А к утру уже была без ума от него. Мы договорились, что увидимся после полудня. Витя приехал к нам в загородный дом и познакомился с моим отцом. К моему удивлению и радости, он ему понравился, и я получила одобрение на продолжение нашего общения. Вообще, отец чуть ли не досье собирает на всех, кто появляется в моем окружении. Видно, «анкетные данные» Виктора его вполне устраивали. И кажется, вот оно, счастье! Мы могли свободно встречаться, но очень скоро Витя показал свой характер. Он был диктатор по своей сути. И хотел лишь одного – моего полного ему повиновения. Для него существовали только два мнения: его и неправильное. Диалога с таким человеком выстроить в принципе невозможно. Поначалу мне это даже нравилось, казалось проявлением мужского начала. Но чем лучше я узнавала Витю, тем больше многое в этом непростом человеке меня переставало устраивать.

В конце августа мне нужно было отправляться в Мадрид, начиналась учеба. Дней за десять до моего отъезда Витя с видом собственника заявил, что он категорически против моего отъезда и уже нашел для меня отличный частный лицей под Москвой. Конечно, мне тоже не хотелось расставаться с возлюбленным. Он заканчивал магистратуру в своем универе и поехать со мной не мог. И решил, что единственный выход – не отпускать меня. С присущей ему самонадеянностью Виктор заявился к отцу и попытался убедить его перевести меня в другое, выбранное им, учебное заведение. Уж не знаю, о чем они говорили, но Витя вышел из кабинета отца с разозленным покрасневшим лицом, со мной толком не пообщался и уехал. По правде говоря, к этому времени я уже сильно остыла к нему. Мне ведь только исполнилось пятнадцать, серьезных отношений до этого не было. А тут как вспышка, я поначалу была в настоящей эйфории от эмоций, хотелось сказки, нежных признаний, цветов, гуляний под луной за ручку. Знаю из болтовни в Сети, что все парни считают это девчачьими глупостями, но нам так хочется романтики! А Виктор почти не ухаживал, он отчего-то сразу решил, что мы предназначены друг другу и непременно поженимся, как только мне исполнится восемнадцать. И вел себя так, будто я ему уже принадлежу. Ты только не думай, ничего такого между нами не было, одни лишь поцелуи. В общем, это неважно! И вот моя влюбленность будто начала таять, и быстро «открылись глаза». Мне разонравилось со всем соглашаться и не иметь своего мнения, я начала часто спорить с Витей, и его это дико бесило. А когда он решил, что мне лучше учиться у нас в стране, чтобы с ним не расставаться, то я окончательно поняла, что ошиблась и это не мой человек. Виктор решал за меня и даже за моих родителей, он не считался ни с чьим мнением, а я не хочу быть игрушкой! Его визит к отцу стал последней каплей. Вечером Витя позвонил и заявил, что все равно своего добьется. И я решилась сказать о своем желании взять паузу в отношениях. Что с ним стало! Он кричал в трубку, что не позволит из-за моих капризов разрушить «нашу любовь», предлагал уже чуть ли не тайное венчание, как в романах, короче, был не в себе. Я все выслушала, было больно, сама не знаю отчего. Ведь я его не любила. В конце разговора Витя умолял меня позволить еще раз переговорить с отцом, уверял, что расстояние разведет нас и все в том же духе.

А утром я побеседовала с родителями, сообщила о моем решении расстаться с «женихом» и немедленно уехать. Отец, я видела, обрадовался такому исходу, заверил меня, что сам все уладит и поговорит с Виктором, а я сегодня же улечу из страны. Так все и получилось. Мы с Инессой Петровной вечером сели на рейс Москва – Мадрид и через пять часов благополучно приземлились в аэропорту Барахас. На удивление быстро я забыла Виктора, все обошлось без каких-либо болезненных ощущений. А ведь мне казалось, что я была влюблена, и сильно! Но уже в сентябре я почти о нем не вспоминала. Я училась, жизнь вошла в обычную колею. От него не было ни звонков, ни эсэмэс, ни писем. Не знаю, что сказал ему мой отец, но Виктор навсегда ушел из моей жизни. И я была этому даже рада. Вот и вся моя «лавстори».

«Бонжур, мон ами! Видишь, пишу на русском (смайлик «хохот»), а то ты все ворчишь, что я гружу тебя французскими фразами. А мог бы пользоваться моментом и попутно учить, в жизни все пригодится!

Как ты там в своей Венеции? Еще не утонул в каком-нибудь Гранд-канале? А то затаился, не слышно тебя, не видно! Мог бы и фотки подослать с красотами! Я вот никогда не забываю о лучшем друге, наснимал для тебя местные достопримечательности и даже какой-то готичный на вид собор. Фотки прикреплю. Любуйся!

Мы со Стасей в полной гармонии. Никогда не думал, что это так приятно – быть с одной девушкой и на других даже не смотреть. Только не думай, она мне ничего не запрещает. Как-то еще в Москве мы шли по Арбату, и я машинально цеплялся взглядом за хорошеньких идущих навстречу девушек. Ну ты-то меня знаешь, я никогда не пропущу ярких, красивых и стильных. Так меня и тянет к таким особям! Тьфу ты! Опечаточка по Фрейду! К особам! И при случае я всегда знакомлюсь. И вот идем мы, болтаем о том о сем, и вдруг Стася останавливается и поворачивается ко мне.

– Знакомая? – спокойно спрашивает она и кивает на только что прошедшую мимо нас высокую брюнетку.