Роза Лагеркранц - Апрель! Апрель!

— Нет, — говорит мама в трубку. — К сожалению, не обманывает, Но он конечно не будет ночевать у вас, если вы считаете, что он учит вашего сына глупостям!

В этот вечер Самюэль Элиас отправляется в театр вместе с мамой и папой. Там он засыпает в кресле в фойе, пока мама изо всех сил играет королеву, а папа заливает ее ярким светом.

Самюэль Элиас Якобссон и Магнус Пильбум больше не разговаривают друг с другом. И ничего страшного, потому что теперь, когда мысли в голове Самюэля Элиаса перестали забиваться в глухие закоулки, ему есть о чем подумать. Например, как будет папе работаться на новом месте, в больнице, куда его взяли электриком? А еще он думает, как лакируют автомашины? Иногда размышляет о том, что надо делать, чтобы не забыть свою памятку?

Он забывает ее только через несколько дней, на уроке шведского языка, когда учительница просит каждого написать на листке, что бы ему или ей хотелось сделать. Эти листки складывают несколько раз, учительница собирает пожелания, кладет в старую шляпу и хорошенько встряхивает, после чего все подходят по очереди, берут наугад какой-нибудь листок и развертывают, читают и пробуют сделать то, что написано.

На листке, который вытащил Самюэль Элиас, написано:

ПЛЕВАТЬ В ПОТОЛОК

Трудная задача! Он справляется с ней только после того, как влезает на стул, поставленный на кафедру.

На листке Магнуса написано, чтобы он обнял учительницу!

Пер-Ула читает пожелание обнять самого себя!

Но на девятнадцати листках написано:

Приходится Самюэлю Элиасу чуточку забыть о своей памятке, и под вечер он бежит через двор к Магнусу и звонит в его дверь. Отнюдь не для того, чтобы затеять долгую беседу или короткий разговор, он даже не собирается здороваться. Просто будет стоять на лестнице, стараясь изобразить на лице: «Может, все-таки поиграем вместе?»

И вроде бы у него это получается совсем неплохо, но Магнус не отвечает, только качает головой с девятнадцатью затрещинами и показывает на свою черепаху, изображая, что он должен сидеть дома с ней, чтобы ей не было одиноко.

На другой день Магнус Пильбум опять не может водиться с Самюэлем Элиасом Якобссоном из-за этой черепахи. А еще он изображает, что у него болят волосы, осторожно дергая себя за них, прежде чем бесшумно затворить дверь.

Опять ничего не выходит. Волосы как будто больше не болят, зато болит подмышка, судя по тому, что Магнус показывает на нее и страшно стонет. Вообще надо так понимать, что он не может играть с Самюэлем Элиасом Якобссоном, когда у него что-то болит.

Больше они не водятся друг с другом. Ходят молча каждый сам по себе, совсем как в начале, когда Самюэль Элиас только что переехал в этот район и был в классе новеньким и никого не знал, даже Арне-Ларне Ялина. Он был тогда очень одинок и думал, что никому не нужен. Но однажды Магнус Пильбум подошел на школьном дворе к Самюэлю Элиасу и толкнул его. И на другой, и на третий, и на четвертый день он подходил и толкал Самюэля Элиаса, каждый раз все сильнее, и в конце концов Самюэль Элиас понял, что он, похоже, нужен Магнусу. И тогда он так обрадовался, что стал толкать его в ответ, с каждым разом все сильнее. И чем больше он толкался, тем меньше чувствовал себя одиноким. Мало-помалу это чувство и вовсе прошло — вплоть до сегодняшнего дня, среды двадцать шестого апреля, когда он стоит во дворе, глядя на окно Магнуса, и ждет, чтобы Магнус выглянул из-за шторы.

Прождав напрасно некоторое время, он начинает тосковать. Тоскует, как в жизни никогда еще не тосковал. Тоскует до боли. Спрашивает сам себя, почему же это он так мучительно тоскует? И понимает, что тоскует по чему-нибудь ужасно интересному!

Вот бы, например, получить небольшое сотрясение мозга и потерять сознание!

Весь этот день Самюэль Элиас продолжает тосковать. Три раза его одолевает зевота, и два раза он чихает, а интересного нет как нет!

В пятницу он тоскует так сильно, что все вокруг блекнет. Яркая-яркая желтая краска кажется ему тусклой. И не только желтая, а и красная, и синяя, и зеленая тоже.

Самюэль Элиас пытается представить себе то ужасно интересное, по чему он так тоскует. Может быть, это собственный слон? О котором он всегда мечтал и хотел назвать Лапушкой? Слоны — его любимые животные, вот только вряд ли у него когда-либо будет собственный слон… А что, кроме слона, может быть ужасно интересным? Что-нибудь поменьше? Что-нибудь такое маленькое, чего и глазом не видно?

Всю пятницу Самюэль Элиас ходит и ищет что-нибудь интересное, чего глазом не видно. Он ищет везде. Во дворе и на автобусной остановке, даже у киоска, куда папа вечером посылает его за сигаретами.

А когда он возвращается, то наталкивается в подъезде на Хокана Ульссона и его возлюбленную Чудесную Гуниллу. Они прощаются друг с другом, и похоже, этому прощанию не будет конца.

— Ну, пока! — говорят они. — До завтра!

Потом целуются. Потом опять прощаются.

А сами ни с места. Весь проход загородили. Тут Самюэль Элиас кричит: «С дороги!» — и с разбегу прорывается между ними.

Они разлетаются в разные стороны, и Хокан Ульссон что-то кричит ему вслед, но Самюэль Элиас не отвечает, он спешит домой к своему папе, который сидит на диване и волнуется из-за новой работы. Папа так боится опоздать на работу утром или сказать какую-нибудь глупость во время обеденного перерыва! Скажем, проговориться, что он трусишка-зайчишка. Но Самюэль Элиас утешает его, говоря, что в этом нет ничего особенного. На свете найдется много людей, которые бывают трусишками-зайчишками.

Потом Самюэль Элиас ждет завтрашнего дня. Может быть, завтра сбудется наконец его мечта о чем-нибудь интересном.

Но и суббота двадцать девятого апреля не приносит ему ни слона, ни еще чего-нибудь ужасно интересного. Хоть бы письмо пришло по почте! В самом деле, вот бы получить маленькое письмецо! От кого угодно, все равно, пусть даже от Магнуса, например. Совсем малюсенькое письмецо! Неужели так трудно его написать? Самюэль Элиас управляется с этим делом за четверть часа!

ЗДОРОВО МАГНУС КАК ТЫ ПОЖИВАЕШЬ Я ПОЖИВАЮ ХОРОШО!

Дальше он не знает, что писать, но в конце концов его осеняет.