Валя Стиблова - Дом возле больницы

Витя дрожащими руками закрывает дверь и снова устраивается на краешке ванны, в отчаянии схватившись за голову.

— В какой палате? — С лестницы доносится низкий голос и звук быстрых шагов.

Элишка открывает дверь в палату, включает свет. Балкова продолжает мученически стонать.

— Ну, что тут у нас?

Голос пани Балковой срывается на фальшивые рыдания.

— Боль ужасная! Спина, ноги… шевельнуться не могу. Руки совсем онемели, — долго жалуется пани Балкова, с тревогой вглядываясь в лицо врача: с ним она еще не знакома.

Наклонившись к больной, доктор Фландерка начинает осмотр.

— Где больно? Здесь болит? — ощупывает он ее руку.

Охнув, Балкова вцепляется в его рукав.

— Такая сильная боль? — недоумевает врач. Он прощупывает то одно, то другое место: неужели полиневрит? Не похоже: одна и та же реакция при нажатии на мышцы, на кости, по ходу нервов. Не проходит и минуты, как доктор понимает: тревога ложная. Тогда он строго говорит:

— Пани, что же это вы людям спать не даете? Не такие уж у вас сильные боли! — Выпрямившись, доктор начинает складывать в чемоданчик инструменты.

— Как это не такие уж сильные? — взвивается пани Балкова. — Да разве вам понять?! Вы-то здоровый, а нам хоть помирай! Все вы тут одинаковые, сговорились между собой! — И она пытается выжать из себя слезу.

Витя подкрадывается к двери палаты и прикладывает к ней ухо. Услышав слова Балковой, она опрометью бросается назад в свое убежище, сокрушенно приговаривая:

— Что теперь будет… что будет…

Голос врача звучит холодно и решительно:

— Пани, не капризничайте! Сейчас вам дадут снотворное и вы заснете, понятно? Войдите в положение других больных, вы всех перебудили. Если же говорить о вашем заболевании, не волнуйтесь, это не опасно!

Сердито сдвинув брови, он выходит из палаты.

— Пометьте в истории назначения, — обращается доктор Фландерка к сестре и, прежде чем Элишка успевает ответить, распахивает дверь напротив пятьдесят первой палаты, уверенный, что идет в сестринскую. На краю ванны, болтая ногами, сидит Витя. Луч света из коридора застает ее врасплох в темной комнате. Витя спрыгивает на пол и замирает, только колени трясутся мелкой дрожью.

— Что здесь делает эта девочка? — грозно вопрошает доктор Фландерка и переводит сердитый взгляд с Вити на Элишку.

А у Вити все мысли в голове разбежались. Фландерка с его нахмуренными бровями представляется ей разъяренным медведем, который вот-вот бросится на нее и разорвет в клочья.

— А ну марш в сестринскую! — сухо приказывает доктор.

Элишка отворяет перед ним дверь сестринской, торопливо раскладывает на столе историю болезни, но руки у нее так дрожат, что папка падает на пол, разлетаясь отдельными страничками. Окончательно растерявшись, Элишка с Витей собирают их, а врач никак не может понять, что же здесь все-таки происходит.

— Я спрашиваю, почему в отделении посторонние? — Голос его все так же неумолим.

— Это… Она с первого курса училища, — едва слышно лопочет Элишка. — Помогает мне иногда.

— Ночью? Ну, знаете ли… — строго говорит доктор Фландерка, а в глазах проскакивает усмешка. — А сами вы из этого отделения? — спрашивает он Элишку, заметив, что она без медсестринского значка.

— Вы знаете… я… я… нет, не из этого. Я с третьего курса… — Верхняя губа у Элишки начинает дрожать.

Тут Витя не выдерживает:

— Простите нас. Она… ну, Лида… понимаете, это все из-за меня. Я так и знала, обязательно что-нибудь случится… Не надо было домой ездить, и все было бы в порядке. Пусть меня исключают, а девочки совершенно не виноваты.

Фландерка пытается вникнуть в поток бессвязных фраз. Заметив, как бледнеет ломающая в отчаянии пальцы Элишка, он говорит уже несколько спокойнее:

— Что все это значит?

— Я вам объясню… — наконец решается Элишка, правда, голос у нее совсем не твердый.

Врач тяжело опускается на кушетку и проводит ладонью по уставшим глазам. Витя искоса поглядывает на него: как бы там ни было, жалко его все-таки.

— Понимаете, Витины родители хотели, чтобы она бросила училище, и надо было их переубедить. То есть мачеха хотела. Лида, у которой сегодня дежурство, Витина старшая сестра, и ей пришлось срочно выехать домой, поэтому мы, то есть я и Витя, дежурим здесь за нее.

Девушки стоят, понуро свесив головы. Доктор Фландерка хмуро оглядывает их, потом молча закуривает сигарету.

— Дайте-ка сюда историю, — садится он за стол и размашистым почерком делает запись. — В таких случаях вообще не следует вызывать врача, — захлопывает он папку и берется за свой чемоданчик. — Сами видите, больная явно преувеличивает тяжесть своего состояния.

Девушки по-прежнему не двигаются в ожидании приговора. Нервы у Вити сдают, и ее прорывает:

— Больная Балкова собирается жаловаться главврачу! Узнала наверное, что Лида уехала…

Выпалив это, она застывает в ожидании. Хуже не будет; по крайней мере, станет ясно, собирается ли жаловаться на них сам Фландерка. Он окидывает их испытующим взглядом и укоризненно качает головой:

— Разве так можно делать!

И все. И выходит из сестринской. Девушки остаются в неведении — худшее, что могло случиться.

— Ну, ты даешь! — проводив врача, набрасывается на Витю Элишка. — Черт тебя дернул под ноги ему попасться!

— Это я-то ему под ноги попалась? — всхлипывает Витя, вытирая нос рукавом. — Да я в ванной тихо как мышь сидела! Я не виновата, что его туда понесло!

— Тогда зачем ты ему все рассказала? — все еще кипит Элишка, промывая шприцы под струей воды.

— Да-a, знаешь, я как перепугалась! — Витя опускает голову низко-низко, и на колени капают частые слезы.

Элишка сменяет гнев на милость.

— Ладно, не реви, — говорит она снисходительно. — Чему быть, того не миновать.

— Неужели Лиду выгонят?

Элишке нечем ее утешить:

— Могут и выгнать, ведь это самовольный уход с работы. Понимаешь? Кто мог знать, что так не повезет?

— А знаешь, — шмыгает носом Витя, — пойду-ка я к пани Балковой и попрошу не жаловаться на нас. Другого выхода нет.

— Унижаться перед ней?! — Элишка гордо отбрасывает голову. — Как ты только можешь, Витя?

Но Витя уже решилась:

— Нет, Элишка, я все-таки схожу. Ради себя в жизни б не пошла, а для Лиды сделаю все, что в моих силах, тем более я одна во всем виновата. Меня не убудет, а вдруг у Лиды все обойдется?

— Поступай как знаешь, — Элишка явно не в восторге, — но помни: ох, недобрая она женщина, только себя и любит! От пани Балковой ничего хорошего не жди.

Но у Вити теперь одна мысль в голове. Стоит лишь подумать, что Лиду уволят за нарушение дисциплины, как все трудности кажутся сущей ерундой. На улице тем временем рассвело. Отделение потихоньку оживает. Элишка возвращается из пятьдесят первой — помогала больным убирать койки и приводить себя в порядок.