Кристина Сещицкая - Мой волшебный фонарь

Ясек вздохнул и вытер носовым платком вспотевший лоб.

— А сегодня Генек опять нес какую-то белиберду у доски, хотя урок выучил. Но девчонки хихикали, как нанятые, — у Генека, видите ли, рубашка вылезла из брюк и торчала сзади, точно беленький хвостик. Эти смешки сбили Крулика с толку, наверно, он подумал, что сказал что-то несусветное. Бедняге и на ум не пришло, что все дело в рубашке!

Как раз в ту минуту, когда картошка начала прилипать ко дну кастрюли, хлопнула входная дверь. Это вернулась с работы мама. Немного погодя примчалась запыхавшаяся Агата.

— Я забыла про картошку! Ну конечно! Еще секунда, и от нее бы ничего не осталось! С Ясеком вечно так! Даже не поинтересуется, стоит что-нибудь на плите или нет! Куда ему, он выше земных дел!

— Кончай вопить, сестрица! — угрожающе зашипел Ясек.

— И не подумаю даже!

Однако она замолчала, потому что раздался звонок. Пришел дядя Томек и сразу вслед за ним пани Капустинская. Она заглянула ко мне в комнату.

— Ну, ну… — пробормотала она. — Значит, сегодня у нас праздник…

И пошла помогать маме на кухне. Агата накрыла на стол. Последним появился папа. Приближалась минута, которой я ждала с таким нетерпением. И вдруг мне стало страшно, словно впереди было долгое путешествие. Хотя на самом деле мне предстояло сделать лишь один шаг. От силы два.

Чай пили у меня в комнате. Дядя Томек начал было рассказывать, как провел отпуск, но сам то и дело поглядывал на часы и заговорщически мне подмигивал. Наконец ровно в пять пришел доктор.

Присев на край кровати, он задал мне несколько вопросов, а потом сказал:

— Что ж, пожалуй, попробуем…

Я посмотрела на маму. Глаза у нее смеялись и сияли. Я с облегчением вздохнула — кажется, обойдется без слез.

Сначала я села. Впрочем, в этом не было ничего особенного, доктор разрешил мне садиться уже несколько дней назад. Потом я спустила ноги на пол. И вот теперь я должна сделать свой первый шаг…

— Смело, но осторожно… — услышала я шепот доктора.

И я смело, но осторожно начала подыматься, опираясь на папино плечо. И наконец… Ох! Агата и Ясек! Мама, и папа, и дядя Томек! Я никогда не забуду ваши лица — улыбающиеся и неподвижные, как на картинке из волшебного фонаря! И никогда не забуду громкое всхлипывание, донесшееся со стороны двери. Но это была не мама. Это плакала пани Капустинская, стоя на пороге и закрывая лицо голубым передником.

Ударение в польских именах всегда на предпоследнем слоге.

Владислав Локетек (1270–1333) — польский король; при нем была объединена значительная часть Польши.

Популярный польский актер, исполнитель роли капитана Клосса в многосерийном телевизионном фильме «Ставка больше, чем жизнь».

Польские школьники носят на рукаве нашивку с номером школы.

Харцеры — члены организации польских школьников (до 16 лет).

Владислав Станислав Реймонт (1867–1925) — известный польский писатель, автор романа-эпопеи «Мужики».

Роман известной норвежской писательницы Сигрид Унсет (1882–1051).

Один из героев повести известного польского писателя Стефана Жеромского (1864–1925) «Сизифов труд».

Изображающая барашка фигурка, которую ставят на стол во время пасхальных праздников.

Из цикла «Песни» известного польского поэта Константы Ильдефонса Галчинского (1905–1953); перевод Д. Самойлова.

На улицах Варшавы, в местах коллективных казней, установлены мемориальные доски в память о погибших жителях города. Возле этих плит всегда лежат свежие цветы, а в праздничные дни стоит почетный караул харцеров.