Даир Славкович - Красобор

Первая танкетка остановилась, застыла, из нее повалил дым. Вторая вспыхнула мгновенно, очевидно, пуля пробила бензобак. Из подбитых машин стали выпрыгивать танкисты.

Костя отложил гранату и взял в руки автомат.

Две другие танкетки поспешно развернулись и, отстреливаясь, поползли назад, набирая скорость.

Атака карателей захлебнулась. На дороге догорали вражеские танкетки.

Две уцелевшие машины остановились на опушке и оттуда открыли огонь. Под его прикрытием немцы еще раз попробовали подняться в атаку.

Вражеская цепь была встречена дружным огнем партизан. И эта атака захлебнулась. На лесной прогалине, на дороге, покрытой хвоей сосняка, и в мшистом ельнике остались лежать неподвижные тела в грязно-зеленых мундирах.

Выход из создавшейся обстановки был единственный: продержаться до темноты и под ее покровом уйти в глубь леса. Немцы в темноте преследовать не рискнут.

Но что именно на ночь рассчитывают партизаны, понимал и враг. К карателям прибыли свежие батальоны. Они оттеснили партизан в небольшой бор, окружили его, пулеметным огнем блокировали все выходы. И подожгли лес. Фашисты старались выгнать партизан из лесной чащи, чтобы до наступления темноты уничтожить весь отряд — уже в открытом поле. Огненные трассы начали разрезать бор на части вдоль и поперек…

Вечерело, до темноты оставалось совсем немного времени. Однако продержаться в таких условиях было сверх человеческих сил.

Костя, залегший за кочкой, видел впереди только огонь и дым. Вспыхивали то тут, то там кусты, брызгались искрами горящие пни. Пламя бежало по деревьям, трещали охваченные огнем сучья. Бор превратился в бушующий огненный ад.

Костя много слышал о лесных пожарах, однажды сам тушил огонь в лесу, помогая отцу, Лещанину, рабочим с лесозавода. Они спиливали и оттаскивали деревья, делали заградительную линию, чтоб остановить пожар. Но тогда это была работа. Опасная, трудная, но работа, и были приняты все меры предосторожности, чтобы не пострадали люди. А сейчас… Лес был специально подожжен, чтобы люди погибли в огне.

Рядом с Костей задымился мох. Мальчик вскочил, начал топтать ногами пробивающиеся сквозь дым струйки огня.

Старшина Вислоус сильным толчком сбил Костю с ног.

— Ты что? Пули ищешь? Шапкой, пиджаком туши огонь! А от земли не отрывайся!

Костя снял пиджак и стал им сбивать языки пламени, которые все ближе подбирались к нему.

А деревья трещали и падали, осыпая партизан горящими искрами.

— Глаза берегите! — крикнул кто-то.

Донимала нестерпимая жара, душил едкий дым. Не хватало воздуха. Дышать дымом и гарью становилось все труднее, казалось, вот-вот отключится сознание…

Усилилась и стрельба. Фашисты наседали со всех сторон. Нельзя было поднять головы. Отползать и прятаться было некуда. И тогда встал комиссар. В левой руке — знамя, в правой — маузер.

— Коммунисты! Комсомольцы! — его громовой голос услышали все бойцы. — Вперед! В атаку!

Партизаны, как один, ринулись на врага. Лица были в копоти и ожогах. На многих горела одежда. Поднялись в атаку и те раненые, которые были в состоянии двигаться и сжимать в руках оружие. У всех было только одно стремление — победить, прорваться. Костя бежал рядом с комиссаром, и его яростное «ура-а!» сливалось с криками других партизан…

Вражеский заслон был сметен, партизаны вырвались из огненного кольца. На себе вынесли раневых, боеприпасы, медикаменты… Через час они уже были в лесной чащобе, и ночная тишина поглотила их… В этом бою погиб комиссар отряда. Сгорел в лесу весь партизанский обоз. Немецкое командование считало задание выполненным: партизанский отряд уничтожен. Нет, не понимали фашисты, что такое народная партизанская война…

Остатки отряда перебазировались в Налибокскую пущу. И сразу же из окрестных лесов в него начали вливаться все новые и новые группы патриотов. Местное население помогало партизанам всем, чем могло. Для фашистов это было непостижимо: казалось, из небытия снова возник могучий партизанский отряд, грозный и беспощадный.

В Налибокской пуще в это время собралось немало партизанских групп. Они охотно присоединялись к никитинцам. И вскоре образовалась бригада из семи отрядов. Командовал ею по-прежнему капитан Никитин.

При бригаде был создан минометный взвод под командованием лейтенанта Николая Плиева, с которым Костя крепко сдружился.

Плиев обучал юного партизана обращению с минометом, объяснял, как готовить его к бою, как стрелять.

— У порога моего дома сейчас тоже война, — говорил Плиев. — Русские, белорусы, украинцы сражаются за Осетию. Я здесь воюю за Белоруссию. А Родина у нас с тобой, Костя, одна. И враг один.

Вскоре Будник и все «братки» были вызваны к командиру бригады. Им было дано необычное задание: бригада ждала самолет с Большой земли, и необходимо было оборудовать место для его посадки.

Комбриг предупредил:

— Задание сложное и ответственное. Рядом немцы. Надо обеспечить строгую конспирацию и разведку. Подготовить площадку, сигнальные костры вам придется под носом у противника. Вступать в бой в самом крайнем случае, если вас обнаружат. Ну а уж коли завяжется бой и самолет приземлится или сбросит груз, стоять насмерть.

Старшина выдал группе сухой паек, точный день прибытия самолета не был известен.

…Поляну выбрали удобную: с одной стороны она переходила в незапаханное поле, с трех остальных стеною возвышался сумрачный лес. Тут «братки» и работали до седьмого пота: вырубали редкие кусты, выравнивали лопатами землю. «Аэродром» получился на славу. Одновременно произвели разведку в окрестных хуторах и деревнях. Да, опасность была велика: немцы небольшими гарнизонами стояли всюду. Но пока они ни о чем не догадывались.

И вот первая ночь ожидания посланца с Большой земли. Уже перед рассветом услышали гул самолета.

— Зажигай! — прозвучала команда.

На поляне один за другим вспыхнули пять костров — «конверт», условный знак для советского самолета.

Гул приближался, рос… «Братки» замерли в ожидании. И вдруг пулеметные очереди начали поливать сверху и костры и поляну — самолет оказался немецким. Последовала немедленная команда:

— Погасить костры!

Спешно засыпали огонь песком, растащили горящий хворост. А днем пришлось все делать заново: трамбовать, выравнивать землю.

Наконец прилетел наш самолет. Он снизился к самым кострам так, что в свете пламени были ясно видны красные звезды. Партизаны обрадовались, закричали «ура», подбрасывали вверх шапки, махали оружием.

Но самолет не стал приземляться, он сделал только несколько кругов над поляной и начал набирать высоту. Из самолета выпал и раскрылся прямо над кострами белый купол транспортного парашюта.