Ирена Юргелевич - Чужой

«… До чего же это несправедливо, — уныло размышляет Юлек. — Я ведь тоже не боюсь никаких опасностей, никакого труда, я тоже готов ко всему… И если бы мы с Зенеком были вместе, — мечтает он, — вполне могло бы так. — случиться, что именно я спас бы его от смертельной опасности. И если бы он открыл мне тайну, я никому бы ее не выдал, хоть ты меня режь. И Зенек удивлялся бы (и все другие тоже), что я, хоть и моложе, могу делать все не хуже, чем он. А то и лучше!»

К сожалению, Зенек не узнает об этом, потому что он теперь далеко и, наверно, никогда уж не вернется в Ольшины. Юлек поворачивается лицом к стенке. Он хотел бы уснуть и чтоб ему снился вчерашний день. Или завтрашний — каким бы он мог быть, если бы Зенек не ушел.

Воробьи утихомирились, и теперь слышно, как дышит Мариан, — глубоко и ровно, словно еще ночь. Со двора доносится блеяние козы; видно, бабка привязала ее к колышку. Под окном тоненько кукарекает молодой петушок.

Юлек лениво садится и свешивает ноги с кровати. Какой уж тут сон!

Внезапно он поднимает голову и прислушивается, как чуткий зверек. Сквозь блеяние козы и пение петуха послышались звуки условного свиста. «Это Вишенка! — проносится в голове у Юлека. — В такую рань?» Юлек знает, что Вишенка, как и Мариан, обожает поспать. Что ей могло понадобиться?

Юлек живо натягивает трусы, сует ноги в тапки, приглаживает пятерней волосы и выбегает во двор, а затем на улицу. Утренний холодок приятно пощипывает голые икры.

На дороге никого, только желтая соседская дворняжка лениво почесывает задней лапой живот.

— Вишенка! — негромко зовет Юлек.

Нет, ее не видать. Но не мог же он ошибиться, слух его никогда не обманывал. Не зная, что и думать, мальчик возвращается во двор.

Опять свист! Он раздается не с улицы, а из-за пруда, на задах огорода.

«С ума она сошла, что ли? — думает Юлек. — Что она там делает?»

Он мчится по узкой тропе между грядками, пробегает мимо пруда, распугав лягушек. — Вишенка!

Вокруг тихо. Теплый ветерок шелестит в листве дикой груши, окруженной терновником и гигантскими лопухами. «Спряталась, видно, — раздраженно думает Юлек. — Дурацкие девчоночьи штучки». Следовало бы, не теряя достоинства, пожать плечами и как ни в чем не бывало вернуться домой. Но какое уж тут достоинство, когда так скучно!

— Вишенка! — сердито кричит он.

— Юлек, — говорит кто-то негромко, с нажимом, как бы укоряя мальчика за излишний шум, — поди сюда.

Это не Вишенкин голос! Это голос… Юлек не смеет поверить. В два прыжка обегает кусты.

— Зенек!

Зенек сидит на покрытом травой пригорке и состругивает сучки со своей ореховой палки.

— Зенек! — изумленно и восторженно повторяет Юлек. — Это ты свистел?

— Нет. Папа римский.

Конечно, глупый вопрос. Юлек задал его машинально. Ему трудно поверить, что Зенек действительно здесь, — и вдобавок хочет о чем-то попросить!

— Где Мариан?

— Еще спит. А зачем тебе Мариан? — ревниво спрашивает Юлек.

— Да нет, просто так.

— Ты удрал вчера от доктора! — в голосе Юлека звучит восхищение.

— Он хотел, чтобы я лег в больницу, — презрительно говорит Зенек. — А зачем, спрашивается? Нога у меня уже почти не болит.

Мудрость этого рассуждения для Юлека совершенно очевидна.

— А где ты спал?

— В стогу. — И Зенек кивает в сторону большого стога сена.

— А-а, — отвечает Юлек.

Он говорит таким тоном, как будто ночевка в стогу для него дело знакомое и привычное, а душу его точит обида: он-то за всю жизнь ни одной ночи не провел под открытым небом! Всегда дома да дома! На кровати, а в лучшем случае на матраце на полу, когда приезжают гости.

Вот если бы он поехал в пионерский лагерь, то спал бы, по крайней мере, в палатке… Папа хотел его отпустить, но мама не согласилась, побоялась, что Юлек простудится!

Зенек ловко закруглил ножом конец палки.

— Здорово получилось! Можно опираться.

— Ты что, пойдешь?.. — Юлек разочарован. Обнаружив Зенека под грушей, он сразу решил, что путешественник все-таки немного побудет в Ольшинах.

— Ясное дело. Я задержался на ночь, потому что подвернулся этот стог.

Зенек мельком взглянул на Юлека и, немного подумав, небрежно спрашивает:

— Скажи-ка, ты языком трепать любишь?

— Нет! — оскорбленно восклицает Юлек. — Как ты мог подумать?

— Не злись… — снисходительно говорит Зенек. — Здесь, в деревне, магазин есть?

— Есть.

— Далеко отсюда?

— Близко.

— Может, купишь мне хлеба?

— Почему не купить, можно. — Юлек полагает, что не должен так быстро забывать обиду, поэтому говорит равнодушным тоном. Но на самом деле поручение Зенека доставляет ему огромное удовольствие.

— Полкило, — говорит Зенек, доставая из кармана злотый. — Только помни: ни с кем обо мне не болтать.

— С ума сошел? — Юлек чувствует себя с Зенеком совсем запанибрата. — С кем это я буду болтать… Я мигом! — кричит он уже из-за пруда.

Он промчался по проселку, подняв тучу пыли, и с таким разгоном влетел в лавку, что продавщица и покупатели посмотрели на него с удивлением. Очередь была довольно большая, поэтому он «нечаянно» втерся в середину, где стояли малыши, и с невинной физиономией стал продвигаться к прилавку. Продавщице он объяснил, что у него уезжает бабушка и он страшно торопится. Та выслушала его без особого доверия, однако хлеб отпустила, и Юлек помчался обратно.

Зенек отрезал себе толстый ломоть, набил рот хлебом и спросил:

— Как мне пройти в Стрыков?

— В Стрыков? — недоуменно повторил Юлек. — В какой Стрыков?

— Не знаешь? — удивился Зенек. — Это ведь где-то недалеко.

— Я в Ольшинах первый раз, я здесь не живу! — объяснил Юлек, горько жалея, что не может засыпать Зенека нужными сведениями. — Но погоди, вот я сбегаю за Марианом, он расскажет тебе все, что захочешь, он часто сюда приезжает!

— Мариан! — зовет Юлек, влетая в комнату. — Вставай! Мариан бормочет что-то не слишком для Юлека лестное и поворачивается к стене.

— Вставай! — Юлек трясет брата за плечо, а когда и это не действует, стягивает с него одеяло на пол.

Мариан невозмутимо снова натягивает на себя одеяло.

— Слушай, Зенек вовсе не ушел! Он сидит за прудом под грушей.

Теперь Мариан широко открывает глаза:

— Не врешь?

— Конечно, не вру! Он ждет, чтоб ты ему сказал, как пройти в Стрыков.

— В Стрыков? — заинтересовался Мариан.

— Да. Ну, вставай же!

— Встаю, встаю, не ной.

Юлек исчез за дверью, но тут же вернулся.

— Только никому ни слова, — предупредил он. — И приходи поскорей, мы будем ждать!

— Ладно.

Когда Юлек пробегал мимо кухни, его осенила отличная мысль. Молоко! Зачем Зенеку жевать сухой хлеб? Это же невкусно.