Леонид Сергеев - Цветные мелки

Я ушел со двора поздно вечером, последним, я все боялся, что кто-нибудь из ребят выстрелит в слонов. А ночью был дождь и мне снился сон, как мои белые слоны никак не могут укрыться от дождя. Деревья были рядом, но они почему-то их не видели. Они стояли и мокли под дождем. Вдруг прибежали ребята с луками и стали стрелять в слониху и слоненка. А слоны никак не могли укрыться за деревьями. Они стояли под дождем, а ребята все стреляли и стреляли. И вдруг я увидел, как к слонам бежит Генка с ружьем. Я закричал слонам, чтобы они бежали скорее к деревьям, и вдруг… слоны услышали. Они подняли хоботы, протрубили мне прощальное приветствие и скрылись за деревьями. А утром, когда я выбежал во двор, на мокром заборе слонов не было. Повсюду были лужи, и в них купались солнечные зайчики.

— Смыло твоих слонов, — сказал мне дворник дядя Костя. — Ничего, новых нарисуешь…

Дядя Костя ничего не знал.

Однажды пришел я к Нике, а он мне говорит:

— Знаешь что? — говорит шепотом, хотя в квартире никого нет. Его родители уехали куда-то.

— Что? — спрашиваю.

— У нас в холодильнике… торт! Пойдем покажу.

Открыл Ника дверцу холодильника, и я обалдел! Таких тортов я еще никогда не видел, такой он был красивый. Смотрели мы с Никой на торт, трогали его и нюхали. Потом взяли сверху по одному ореху и съели. Потом немного попробовали кремовую завитушку, а потом и совсем съели, как будто ее и не было. Потом мы решили торт обрезать с боков, как будто он и был поменьше.

— Все равно никто не заметит, — сказал Ника.

Подрезали мы торт и подравнивали и не заметили, как от него остался маленький квадратик, с пирожное.

— Ну, вот! — вздохнул Ника.

— Да… — сказал я. — Что же делать?

— Ничего, — ответил Ника. — Могли же маме вместо торта положить в коробку пирожное, по ошибке.

— Могли, — согласился я.

Мы закрыли коробку, завязали ее бантом и побежали гулять.

Весь день мы гоняли в футбол, а к вечеру опять зашли к Нике, и его родители оставили меня ужинать.

Съели мы первое, потом второе.

— Ну, а теперь чай с тортом, — сказала Никина мать и поставила коробку на стол. Потом сняла крышку и ахнула.

— Вот это да! Фокус! — сказал Никин отец. Потом посмотрел на нас и сказал: — Наверное, перепутали.

Мы с Никой сразу закивали.

— Забыли положить, — сказал я.

— Так часто бывает, — сказал Ника.

Никина мать засмеялась и разрезала пирожное на четыре части, и мы стали пить чай. Все кончилось хорошо, и мы с Никой были довольны.

А на другой день, после работы, Никин отец принес нам яркую коробку и сказал:

— Вот вам подарок! Заводной грузовик!

Открыли мы коробку, а в ней… один ключик.

— А где же машина? — спрашиваем.

— Наверное, забыли положить, — сказал Никин отец и сел в кресло читать газету.

Мы чуть не задохнулись.

— Как забыли? — кричим. — Так не бывает!

— Почему не бывает? — удивился Никин отец. — Вы же сами говорили, что бывает.

И тут мы вспомнили про торт, замолчали и стали как морковки.

А потом признались во всем, но почему-то никто нас не ругал.

Под конец Никин отец вышел в коридор и достал из своего плаща заводной грузовик.

Гога настоящий балбес. Он совершенно не умеет играть в футбол. Целыми днями он шатается по лугам и ловит бабочек. Каждый раз при встрече я ему объясняю, что мальчишка должен быть боксером или футболистом и что собирать цветочки и ловить бабочек — занятия девчонок. Гога кивает и говорит, что все понял, а на другой день я опять вижу его с сачком. Это меня уже злит по-настоящему. Я уже готов на него наорать, но сдерживаюсь и начинаю опять терпеливо ему втолковывать, что к чему. А Гога смотрит на меня и улыбается, как дуралей. Порой мне кажется, что я напрасно Гоге все объясняю, ведь до него все равно не доходит. Бедный Гога! Такой бестолковый. Мне иногда даже жалко его.

Но однажды на урок зоологии учитель Петр Иванович принес коллекцию бабочек. Каких там только не было! Огромные, с воробья, и совсем маленькие, как мухи. Всяких раскрасок. Петр Иванович говорил о том, что человек, любящий природу, умеет видеть больше обыкновенного человека и что наблюдательный коллекционер помогает науке. И еще Петр Иванович сказал, что эти замечательные коллекции собрал наш одноклассник — Гога!

Оказывается, коллекции Гоги заняли первое место на городской выставке и Гога награжден значком „Лучший натуралист“. После уроков я пришел к Гоге, и он показал мне все свои коллекции и гербарии и рассказал много интересного из жизни насекомых. Гога оказался настоящим ученым. А я и не знал.

В нашем дворе у всех ребят есть прозвища. Обычно их дают по фамилии. Например, Маримухина Тольку зовут Муха, а Карасева Женьку — Карасик. Но если фамилия неинтересная и из нее не придумаешь никакого прозвища, то дают кличку по виду или по какому-нибудь таланту. Так, толстого Сашку зовут Пузырь, длинноносого Гогу — Дятел, а вруна Юрку — Враль.

Я, пожалуй, самый счастливый, то есть у меня больше всех кличек и прозвищ. Во-первых, у меня хорошая фамилия — Смехов. Во-вторых, я рыжий и немного заикаюсь. Но главное — у меня смешное лицо. Я могу состроить такую физиономию, что все упадут от смеха. Ребята все время говорят, что мне нужно выступать в цирке. Я и сам это знаю, и уже давно решил стать клоуном.

Но однажды в наш дом переехали новые жильцы, а на другое утро во дворе появился незнакомый мальчишка. Его звали Колькой. Колька настоящий неудачник. Все у него обыкновенное: обыкновенная фамилия — Аникин, обыкновенное лицо с обыкновенным носом, и весь Колька какой-то нормальный: ни толстый ни тонкий, не заикается и не врет. Мы никак не могли придумать Кольке прозвище, и тогда я спросил: