Макс Ярский - В кого влюбляются парни?

– В какой-нибудь тихий переулок, – с улыбкой ответил Даня.

– Ну-ну, – сказал тот, – садитесь, разберемся!

– Дань! – начал я, но мой друг уже забрался внутрь и начал что-то оживленно объяснять водителю.

Тот смотрел на него с серьезным выражением лица, затем широко улыбнулся и открыл заднюю дверь.

– Давай, Ромео, забирайся! – пригласил он. – Таких пассажиров у меня еще не было!

Я сел на заднее сиденье, и мы поехали.

– Надо найти тихое местечко, – озабоченно начал водитель, – чтобы машин не было, а то нас живо оштрафуют!

– Я знаю где! – обрадованно заявил Даня. – Давайте на Якиманку! Знаете, там есть большой храм… ну такой красный…

– Напротив французского посольства, что ли? – уточнил тот.

– Иоанна Воина, – добавил я. – Только где ты собираешься…

– А в переулочке сбоку храма, – возбужденно ответил мой друг. – Там офигенным фоном будет красная стена, она высокая, будет непонятно, что это за место.

– Неплохая идея! – воодушевился водитель. – Значит, любовь? Это хорошо!

Он повернулся ко мне и подмигнул.

Мы остановились в начале Якиманского переулка, он был узким, справа возвышалась красная стена ограждения территории храма, как раз начало смеркаться. Даня вышел из машины и оглядел «натуру»

– Супер! – восхитился он. – Начинаем!

– Я готов! – с воодушевлением ответил водитель. – Говори, как ехать… ну с какой скоростью.

– Надо чтобы наш влюбленный бежал, а не плелся за машиной, – пояснил Даня и расчехлил камеру. – А ты, – обратился он ко мне, – думай лишь о конечном результате! Это же все ради Жанны!

– А ты, поди, на режиссера учишься! – сделал вывод водитель. – Как все грамотно у тебя получается. А то твой друг как-то скис. А сейчас сразу встрепенулся.

– Начинаем! – озабоченно произнес Даня. – А то сумерки все гуще… зато цвет какой красивый, прямо синий… жаль, снежинки не летят!

– Так их на крыше полно, – сказал водитель, – я машину не чистил… может, их как-то стряхивать во время движения?

– Как? – вполне серьезно спросил Даня. – На крыше-то «дворников» нет!

Водитель округлил глаза, затем басисто рассмеялся.

– Слушай, а это идея! – заметил он. – И правда, почему бы не выпустить модель с «дворниками» прямо на крыше автомобиля?

– Не отвлекаемся, – строго проговорил «режиссер». – Все по местам! Макс, ты думай лишь о том, что в этой машине уезжает Жанна!

Даня забрался на заднее сиденье и наставил камеру на стекло, по его команде водитель поехал, а я пошел.

– Прибавьте скорость! – скомандовал Даня. – А то мой друг ползет как улитка за машиной.

Процесс занял около получаса, я бежал, Даня снимал, водитель развлекался. Наконец, «режиссер» остался доволен полученными кадрами, к тому же уже окончательно стемнело.

– Куда вас подбросить, парни? – спросил довольный водитель, когда Даня важным голосом произнес: «Съемка окончена! Всем спасибо!»

– Да мы тут неподалеку живем, – сообщил я. – Так что прогуляемся.

Мы расплатились. Водитель пожелал нам удачи, крепко пожал руки, сказал, что мы «молодцы» и «так держать!», и уехал.

А мы вышли на Большую Якиманку. Даня был перевозбужден и трещал без умолку о том, каким видит фильм.

– А вот и дом с призраками! – сообщил я, глядя на противоположную сторону улицы и вспоминая нашу ночную прогулку с Жанной.

Даня замер, и мне очень не понравилось выражение его лица: лиса, увидевшая курятник.

– C’ est fantastique! – пробормотал он. – Какая натура! И тем более с этим местом у вас, как у пары, связаны воспоминания.

(Перевод фразы с французского: «Это просто фантастика!»)

– И что сейчас? – недовольно спросил я. – Будешь пытаться что-то выжать из этого факта? Не забывай, это резиденция посла, снимать тут никто нам не позволит!

– Один наш родственник имеет отношение к дипкорпусу… – задумчиво начал он.

– Нет! – резко ответил я. – Броньяр, остановись! Ты же не собираешься номинироваться с этим фильмом на премию «Оскар», ты делаешь всего лишь домашнее видео для частного пользования!

– Эх, я уже вошел во вкус! Снять бы полный метр о метаниях влюбленного юноши! И все же, дружище, давай я сниму дом с привидениями… Так, на всякий случай! А вдруг пригодится при монтаже.

И он решительно двинулся к подземному переходу.

Бомжи оказались на месте. Я даже вздрогнул, вспомнив, как они тогда ночью приставали к нам с Жанной, и ускорил шаг. Но Даня, наоборот, пошел медленнее, глядя с любопытством на них. Бомжи стояли кучкой у палатки, от них воняло за несколько метров.

– А вот и «отбросы общества»! – чему-то обрадовался Даня. – Какие колоритные фигуры! Глянь, совсем молодая девчонка, а уже отверженная! Морда-то вся расцарапанная и в синяках, а рвань какая надета!

– Пошли скорее! – сказал я. – И не привлекай внимание. Они начнут приставать!

Но Даня уже доставал камеру. Он моментально снял чехол и начал снимать. Я схватил его за локоть и потащил к выходу на улицу. Бомжи уже заметили, что их снимают, я думал, что они начнут реагировать агрессивно, но нет! Они даже начали позировать и кричать: «Пусть хоть кто-то обратит внимание на нас, бедолаг!» Но когда пожилой мужчина выскочил вперед, встал перед нами, задрал штанину и начал демонстрировать какие-то жуткие язвы, не выдержал даже «режиссер». Он что-то промычал нечленораздельное и вылетел на улицу быстрей меня. И бежал без остановки до дома с привидениями.

– Это ужас какой-то! – задыхаясь, произнес Даня и остановился. – Меня чуть не вырвало! Почему их никто не забирает в какие-нибудь приюты? Мы все же в столице!

– И что? – ответил я, глядя на его позеленевшее лицо. – Сам рассказывал, что бомжей в Париже хоть отбавляй! А уж Париж вообще можно назвать столицей мира!

– Это да! – закивал он. – Бомжей там полно, как и здоровущих крыс, которые бегают по улицам прямо средь бела дня. Бррр…

– А ведь ты собирался стать режиссером неигрового кино, – заметил я. – И как же правда жизни? Пришлось бы снимать и не такое! Поэтому не ной, что учишься на юриста! А то последнее время только и слышу, что тебе в универе «скучно»!

– Ладно, лирические отступления закончились, – другим тоном заявил Даня, и я понял, что он пришел в себя, – пора браться за дело. Натура отличная!

И он поднял камеру на узорчатые башенки.

– Для здания был выбран псевдорусский стиль, так популярный в конце девятнадцатого века и черпавший вдохновение из образа русских деревянных теремов, – быстро заговорил я, склонившись к камере. – Дом Игумнова изобилует множеством декоративных деталей в русском стиле: арки с гирьками, дутые колонны, керамические вставки, сочетание кирпича и камня, разнообразные шатры кровли…

– Макс! – возмутился «режиссер». – Какого черта ты наговариваешь информационный текст? Если хочешь поучаствовать, то шепчи нежно: «Здесь я впервые понял, что влюблен… ты была так красива в лунном свете!» Давай что-нибудь в таком роде!