Ахто Леви - Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация

А пока что, прикинул Алфред, достаточно кому-нибудь написать на Тайдемана, что он еврей, и он больше не домовладелец. Кому Алфред будет тогда платить арендную плату?

Грузовичок Алфреда поднялся на возвышенность Тахула, отсюда до Журавлей четыре километра и городишко хорошо просматривается. С запада, с моря, подул сильный ветер, норовя со свистом ворваться в кабину сквозь неплотно подогнанные стёкла в дверце. Морозы в этом году нешуточные, скоро уже новый год, и интересно бы узнать, как сложатся дела Хуго. Что с ним будет теперь, уже известно: Хуго отпустили в отпуск, а потом мобилизуют, на этот раз в немецкую армию. Будет воевать на восточном фронте с русскими. Их отпустили на таких условиях. И спорить не приходится: кто платит, тот заказывает музыку.

Алфред знает, многие прячутся в его батальоне от восточного фронта: самооборона — не в окопах на морозе ждать пули, в самообороне даже лучше, чем в батальоне лейтенанта Лиса, которого недавно наградили железным крестом. Его батальон рыщет в немецком тылу, воюет со стариками да старухами, а попросту говоря, занимается недостойным делом, которому только одно название: бандитизм. Здесь же, в самообороне, ты у себя дома, а в борделе всевозможных освободителей это лучше всего. Но люди разболтанны, это Алфред давно заметил, им нет охоты нигде служить, маршировать не желают, только на стрельбища за пастбищем Лонни едут охотно, пострелять не прочь, это у них вроде развлечения. На Алфреда, который требует от них дисциплины, поглядывают косо, хотя, конечно, подчиняются. Но что же будет, если и он на дисциплину рукой махнёт? Нет уж, вопрос стоит так: или служить или нет. Если служить, то как положено. Если нет — уходи и сам за себя отвечай. А то хотят и целыми оставаться, и ноги не волочить… Такого он не потерпит, его с детства учила Ангелочек: когда что-то делаешь где бы то ни было, то делай на совесть.

Конечно, в этом политическом бардаке каждый во что-то верит и за это страдает, ведь и в России не просто от скуки революцию сделали, что-то толкнуло на это людей, но стало ли лучше? То же и немцы, ведь верят фюреру да ещё как! Значит, им при нём стало лучше. Так же и эстонцы поверили президенту, поверили в то, что можно создать и сохранить своё маленькое государство, и за это умирали, но с маленькими никто не считался… Даже Финляндию чуть было не захватили, а она больше, чем другие страны у моря.

Въезжая в город, Алфред опять подумал про Хелли: что-то всё же надо будет решить, потому что едет он домой, а хочется ему к Земляничке. Король… Да этот уже скоро самостоятельным будет. Алфред задумался: это и плохо, что самостоятельный, значит, всё поймёт, но ещё мал, чтобы осмыслить. Может, перевести обратно в школу у Брюкваозера? Будет жить на Сааре…

Ладно, успеется. Сейчас он приедет и надо будет поспать, вечером в казарму. Надо выделить дежурных в город, в помощь полиции. Сейчас запрещены вечера танцев (даже курсы танцев) в связи с тем, что идёт война, где-то люди храбро умирают, а тут… танцы.

В директории образования нашли, что такое не годится, и танцы запретили. Но люди-то… Ноги у них словно чешутся. Того и гляди где-нибудь затанцуют, задрыгают, закружатся в весёлом вальсе.

В комнате дежурного по батальону жарко натоплено. Алфред задумчиво держит газету. Его сильно озадачила незначительная заметка под заголовком: «Подарок, достойный подражания». В ней говорилось о том, что земельный советник Карл Маллик подарил отрядам лесозаготовок четыре напильника и что сей благородный поступок является примером гражданам, у которых имеются напильники, и далее о том, что напильники принимаются и в качестве подарков, но также и покупаются лесничеством…

Незначительная заметка, а что-то в ней заставляло задуматься. У Алфреда в столярной, насколько он помнил, штук двадцать, по меньшей мере, напильников разной величины, как и должно быть у столяра-краснодеревщика. Конечно, он не собирается отдавать свои напильники лесозаготовителям. Он понимал, что рано или поздно опять продолжит свою основную работу, не вечно же в мире будет продолжаться война. Но эта заметка… И другая о том, что тысячи женщин вяжут носки для фронтовиков… Указывалось время приёма-сдачи носков, выражалась надежда, что женщины успеют к назначенному сроку их связать и сдать. Такого рода заметки почему-то не нравились Алфреду. Ему не нравился тон: он был какой-то унизительный. В нём звучала не просьба, хотя вначале это была просьба: дескать, будьте добры, вяжите, пожалуйста, носки для солдат, у них ноги мёрзнут. Теперь уже звучала не как просьба, а как указ, даже требование, приказ: дескать, сдать не позже, и надеемся, будет выполнено. Так же и с напильниками… Такая вот мелочь! «Достойный пример для подражания»… Сдал напильник — чуть ли не герой. Почему бы не наградить за это железным крестом?

Опять же вот это: «Уезжающие с восточных территорий в Германию или генерал-губернаторство немцы ставятся в известность, что на границе они обязаны проходить прожарку, чтобы избавиться от вшей».

Нарушивших это постановление стращали тюремным заключением или каторжными работами.

Доктор Гора, выступая ежедневно по радио, призывает людей обоего пола к лесоразработкам: лес, мол, нужен для благополучия всего народа, во имя избавления от коммунизма. Значит, носки для солдат — во имя избавления от коммунизма. Значит, собрать кости животных, старые железные бочки, стриженые волосы — во имя спасения от коммунизма. А волосы… Один венгерский ткач открыл способ создания пряжи из человеческих волос. Пряжа сия соответствует качеству овечьей шерсти. Учреждение, проводившее испытания, сообщило, что 20 тысяч килограммов волос ежедневно обеспечат работу одной крупнейшей ткацкой фабрики Венгрии. Вопрос: где взять столько волос? Где взять столько старых железных бочонков, носков, леса, чтобы избавиться от коммунизма? И напильников? И пил?

Немецкое командование, в порядке демонстрации немецкой силы, её избыточности и гуманности, освободило кое-каких политзаключённых. В Журавлях это происходило в театре в присутствии окружного комиссара господина Шредера, который выступил с речью. Он сказал: «Вождь немецкого народа, Адольф Гитлер, начал войну с коммунизмом и евреями, и он их уничтожит не только в России, но и в Англии и Америке. От насилия коммунистов уже освобождён народ вашей республики, из среды которого большевики угнали более шестидесяти тысяч человек посредством высылки и мобилизации. Сегодня опасность большевизма отсюда навечно удалена немецким кулаком, также волей народа республики. Виновники, участвовавшие в коммунистической деятельности, получат по заслугам. Сегодня же многим дадут амнистию, их простят в надежде на то, что из них получатся примерные граждане. Идите домой и трудитесь».