Тамара Чинарева - Портфель чемпиона

— Ой! С ватрушками! — обрадовалась Оляпкина. Она при этом сделала такое лицо, будто всю жизнь, все двенадцать лет, только и делала, что мечтала попить чаю с ватрушками…

Бабушка, видимо, услышала ее радостный возглас и оттаяла, подобрела, морщинки у нее на лбу расправились. Она забыла про вчерашние неприятности или сделала вид, что забыла. Во всяком случае, когда все сели за стол, она разулыбалась и, глядя на Катю, сказала:

— Беда с этой зверюшкой! Только услышала запах пирогов, сразу из-под дивана высунулась…

— Это она вас за хозяйку признала! — серьезно сказала Оляпкина. Она вас теперь будет по шагам узнавать… Они такие умные. Их раньше шарманщики очень любили. Свинки билетики вытаскивали и предсказывали людям судьбу…

Бабушка засмущалась и переколола шпильки в седой косичке, уложенной на затылке крендельком.

Бабушка налила всем чай из самовара в чашки с цветами. Не в бокалы, из которых пили каждый день, а в нарядные чашки. Рома только успел прихлебнуть чай и откусить кусочек ватрушки, как Оляпкина выскочила из-за стола и уставилась в окно. Все посмотрели в окно, ожидая увидеть проливной дождь или неожиданный снег, но там была ясная погода.

— Идите скорее сюда… — прошептала таинственно Оляпкина. — Такое небо над городом… Облака, как у Куинджи. Только у него на картине внизу степь, а здесь — крыши…

— Какие облака… — не понял дед.

— Как на картине Куинджи. Это художник такой. Знаете?

Дед смутился:

— Я Репина знаю. У него «Бурлаки на Волге» — сильная вещь!

— Репин — хороший художник… — согласилась Оляпкина, — А Куинджи — он, знаете, какой… У него в доме жили живые бабочки, и он кормил их сладкой булкой… Иногда они жили всю зиму, до весны. И один раз бабочка сломала крыло…

— Совсем? — ахнула бабушка.

— Совсем. Но Куинджи ей сделал операцию.

— Бабочке?! — не поверил дед. — Она же махонькая…

— Это никакой хирург не мог, а только художник. Он вырезал крыло из папиросной бумаги и прикрепил человеческим волосом.

— И полетела? — у бабушки от волнения нос вспотел.

— Конечно, полетела! Он очень любил природу, птиц кормил. А у него есть картина «Лунная ночь», так там прямо луна светится. Никто не мог поверить, что он нарисовал ее масляными красками.

— Иностранец… — причмокнул дед. — Фамилия чудная…

— Русский… Его Архипом звали.

— Такая маленькая, а все знает… — искренне удивилась бабушка. Не удержавшись, погладила Оляпкину по голове. — А худенькая какая — в чем душа держится…

Роме стало немножко обидно. Пришла Оляпкина, и все восхищаются ею, а он сидит, как неродной. Другой раз бабушка обязательно бы сказала:

— Ромашок, ты чего это только одну ватрушку съел? Или тесто не удалось?..

А сейчас его и не замечают. Смотрят на Оляпкину во все глаза, как на любимую внучку. А Оляпкина, оказывается, только в классе такой незаметной прикидывается. Роме тоже захотелось сказать что-нибудь очень интересное. Такое, чтоб померкла бабочка с оторванным крылом. Но все вспоминалось из школьной программы. Наконец он вспомнил, как недавно по радио передавали про спрутов. Рома сказал значительно:

— Подумаешь, бабочка… Вот у спрутов, например, самые большие глаза. Пятьдесят сантиметров в диаметре. Больше тарелки…

Дед посмотрел на внука внимательно-внимательно, а Оляпкина заметила:

— Рома у вас очень серьезный мальчик. Только не очень решительный…

Рома глаза вытаращил. Во дает Оляпкина! Пришла без приглашения и еще учит, как его воспитывать…

— Почему — нерешительный? — удивился дед.

— Он постоять за себя не может. Ему надо каким-нибудь спортом заняться. Каким-нибудь очень смелым спортом. Можно горнолыжным, а лучше всего — картингом. Это гонки…

— Нет… — перебил Оляпкину дед. — Надо обязательно в музей сходить. Интересно, в нашем музее есть картины этого… Архипа…

— Куинджи, — подсказала Катя. — Конечно, есть.

— Вот где луна светится…

— Этой нет… — вздохнула Катя. — Ее купил один князь и взял с собой в кругосветное путешествие на корабле. От морского воздуха краски почернели…

— Какие люди разные… — покачала головой бабушка. — Один красоту творит для людей, а другой эту красоту губит. Небось, помер этот князь, и на могилу к нему никто не ходит. А чего же он при жизни думал? Надо было честно жить…

— Ой, — встрепенулась Катя. — Я же у вас так долго сижу. А мама меня на полчаса отпустила. Только свинку проведать. Я К вам еще приду — принесу смородиновых листьев, с ними такой вкусный чай…

Дедушка с бабушкой провожали Катю до дверей, как взрослого гостя. Пока она спускалась по лестнице, они приговаривали:

— Ты к нам обязательно приходи. Еще что-нибудь интересное расскажешь. Мы всегда дома…

Если бы среди многих книг в библиотеке была «Жизнь Ромы Бабурина», то на одной из страниц он мог бы прочесть, что ни в коем случае не надо во второй раз встречаться с фотокорреспондентом Артуром Воронухиным. Но Рома этого не знал.

Как все, шел он первого сентября в школу. Как всем, смотрели ему вслед из окна родители. Опустим подробности встречи с одноклассниками. Конечно, первого сентября все было очень празднично. Прозвенела медным колокольчиком маленькая первоклассница и возвестила о том, что в жизни каждого школьника началась новая эпоха.

В жизни Ромы Бабурина она обозначалась цифрой «5» на кабинете математики. На двери этого кабинета блестела табличка «5а». Но за дверью этого кабинета Рому поджидала неприятная неожиданность. Переехал в другой город Ромин сосед по парте Ваня Трушечкин. Они сидели вместе с первого класса, очень ладили. Рома растерянно поставил на свободный стул свой портфель, но тут подлетела Оляпкина и сказала:

— Здесь буду сидеть я!

И, не дождавшись Роминого согласия, стала выкладывать на парту учебники и тетрадки.

Рома недовольно засопел. Он вспомнил сказку про лису и зайца. Лиса попросилась только хвостик погреть, а потом и заяц на улице оказался. Так и Оляпкина. Сначала подарила свинку и съела именинный торт, потом в гости пришла и очаровала дедушку с бабушкой. А теперь сидит рядом…

Рома услышал за спиной чей-то ехидный шепоток и отодвинулся на самый край парты.

Прозвенел обычный школьный электрический звонок, и утихло чувство праздника. Показалось, что каникулы были давным-давно и сегодня не первый школьный день.

Вошла учительница с классным журналом. Поздоровалась. Долго всех рассматривала, всеми восхищалась. Только Оляпкиной осталась недовольна. Ее сильно короткой прической.

— Надо бы тебе, Катя, отрастить косички… Косички с бантами очень девочку украшают!

Оляпкина ничего не ответила на это. Она запустила в волосы руку и взъерошила их изо всех сил. Все засмеялись. Учительница отвернулась к доске и написала длинное-предлинное, как если бы построить в ряд весь пятый класс, уравнение. Все сразу стали серьезными и уткнулись в свои тетрадки.