Тамара Чинарева - Портфель чемпиона

Дед, послюнив палец, сосредоточенно перелистывал страницы, будто пенсию у почтового окошка считал.

— Пятерки все… — с удовольствием заметил он. — Вроде лишних отметок не видать, так, сбаловал кто-то…

Вдруг из страниц выпал конверт. Чистый, без адреса, но заклеенный, как положено.

— У-у-у… — сказал дед. — Почтальонка письмо забыла…

— Так адреса-то нету… — повертел конверт в руках Рома. — Давай откроем?

Но дед вырвал из его рук конверт:

— Ты что? Вдруг там чья-нибудь тайна?

— А вдруг письмо мне? — предположил внук.

Дед, запустив пятерню в чуб, задумался.

— Надо отца с матерью подождать… А то дело такое… — Он положил конверт на столик перед зеркалом и придавил футляром от бритвы.

Бабушка, вернувшись из магазина, застала деда с внуком в большой задумчивости. Она не задавала никаких вопросов. Она только посмотрела на сковородку с нетронутыми макаронами и все поняла.

— Миша! Ты мне ничего сказать не хочешь? — сказала бабушка, встав в дверях кухни.

— А чего рассказывать? Нашелся дневник, а в нем чужое письмо без адреса…

— А как оно туда попало?

— Ты все равно ничего не поймешь… — сказал Рома.

— Бабушка у вас никогда ничего не понимает! — обиделась бабушка, ушла на кухню и громко включила радио.

Дедушка с Ромой только хотели пойти помириться, как зазвонил телефон. Наступил момент сеанса связи квартиры Бабуриных с цехом ширпотреба.

— Ромашок, как дела? — спросила мама.

— Нормально! Писали изложение про Ю-Ю.

Как всегда мама слушала и попутно пересказывала подругам. Про изложение они поняли, а про Ю-Ю не очень.

— Девчата спрашивают про кого писали?

— Про Ю-Ю! — повторил Рома.

— Ты что буквы глотаешь? — мама подула в телефонную трубку. — Алло!

— Я ничего не глотаю! Это так кошку звали — Ю-Ю!

— Прямо так и звали? — усомнилась мама, но все же громко повторила своему цеху. Все начали обсуждать, и пришли к мнению, что имя для кошки совсем неподходящее. Ну, Васька, ну, Мурка, ну, Тишка… Куда ни шло. А Ю-Ю… Как же ее с улицы-то звать?

— Я что, виноват? — крикнул в трубку Рома. — Это писатель Куприн так ее назвал…

Цех ширпотреба простил такую странность хорошему писателю Куприну. Главное, что у него интересные книжки. А если человек к делу своему относится совестливо, то пусть кошек называет, как хочет.

— Ну, и что? Написали изложение? — спросила мама.

Девчата, облокотившись на машинки, ждали отметку. Но Надежда Ивановна сказала:

— Еще не проверили… Завтра скажут! — потом она помолчала и воскликнула вдруг: — Что-что-что? Дневник почтальон принес?

Подруги Надежды Ивановны ахнули, а тетя Груша сказала:

— Это какая-то шайка орудует… — и прихлебнула из бутылки кефир.

— Так… так… — кивала головой Надежда Ивановна. — Письмо… И адреса нет? Странно… Подожди, сейчас посоветуюсь…

Она обернулась к женщинам:

— Дневник принес почтальон, а в нем оказалось письмо без адреса. Как вы думаете, открывать?

— В милицию нести! — крикнула тетя Груша. — Пусть отпечатки пальцев снимут.

— Что вы… — зашумели женщины. — По такому пустяку сразу в милицию… Может, там ничего такого? Распечатывать и все!

— Наши говорят — распечатывать! — сказала Надежда Ивановна. — Так что распечатывайте и читайте. Дедушка против? Так у меня целый цех в свидетелях!

Рома разорвал конверт. Из него выпал календарик. На фоне ослепительно синего моря плыл корабль с алыми парусами.

— Красота какая… — забыла про обиду бабушка. — И где это такие плавают?!

Рома засунул в конверт руку, как в варежку, и вытащил сложенный вчетверо листок. У деда при виде листка очки от волнения запотели.

Сначала Надежда Ивановна услышала в трубке шелест бумажки, а потом стихи…

— И все? — хором спросили мама, бабушка и дедушка.

— Еще написано: «Спасибо за дневник. Извини. Решался вопрос жизни и смерти…»

После этих слов бабушка рухнула на коробку с пылесосом.

— Вопрос чего? — не поняла мама.

— Жизни и смерти… — заунывно повторил Рома.

Надежда Ивановна быстро пересказала содержание записки своему цеху, и в трубке послышался такой гул, будто там готовился к взлету самолет. Потом трубка заговорила чужим голосом:

— Рома, сынок! Это тетя Груша. Жди маму и один не выходи из дому…

— Никуда! — добавила мама.

На этом телефонный разговор прекратился.

— Дожили… — запричитала бабушка. — За свое же старание да мешалкой по голове…

— Не нагоняй тоску! — топнул дед ногой, обутой в старый валенок с обрезанным голенищем. — Что написано? Угроза? Нет, какая-то болтовня… Лучше встань с пылесоса, электроприбор раздавишь!

— Надо его теперь по утрам в школу провожать… — сказала бабушка. — Как бы не обидели…

— Баба! — взревел Рома. — Я большой! Я в четвертом классе!

— Цыц! — шлепнул Рому дед. — Большой нашелся…

Рома умолк, опустив в пол глаза, где все еще валялся календарик, — корабль с алыми парусами мчался по морю всем штормам назло.

Никто в это утро не собирался ссориться. Бабурины мирно завтракали. Папа намазывал хлеб маслом. Бабушка раскладывала яичницу. Дедушка, подняв вверх палец, призывал к тишине по радио как раз передавали погоду. Рома застыл с яичницей на вилке и не решался положить ее в рот. Где-то над Охотским морем мчался тайфун. На улице, где жили Бабурины, светило солнце. Воробьи искупались в луже и теперь сушились на балконе, усевшись на бельевую веревку в ряд, как прищепки. Дедушка опустил палец и сказал:

— Черт знает что творится с этой погодой… Тайфун за тайфуном… Скоро и у нас польет дождь…

— Пора уж… — добавила бабушка. — Пшеница как раз в рост идет.

— А сады! — не согласился дедушка. — Цвет обобьет — ни яблок не будет, ни вишен! Теперь я знаю, почему тайфуны называют женскими именами — за вредность…

Но скандала не случилось. Потому что бабушка сказала:

— Если тебе, Миша, не хочется дождя, то пусть не идет. Разве я против?

Дедушке стало стыдно, что бабушка в ситуации с тайфуном оказалась лучше его.

— Мне пора… — сказал папа и потрепал Рому по щеке. — Гляди в оба!

— Как вернешься из школы, немедленно звони мне! — сказала мама.

Хлопнула дверь, родители ушли. Бабушка погладила внука по голове и предложила:

— Съешь сладкий пирожок!

— Мне тоже некогда… — отказался Рома.

Все что-нибудь сказали Роме. Только дедушка молчал. Зато, когда внук встал со стула, дедушка тоже встал. Внук надел берет, дедушка — шляпу. Внук обул ботинки, дедушка — боты.

— Ты куда? — подозрительно посмотрел на дедушку Рома.

— За кудыкину гору… — отвел глаза Михаил Митрофанович. А бабушка сунула ему целлофановый пакет с пшеном.