Сусанна Георгиевская - Отрочество
- Название:Отрочество
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детгиз
- Год:1955
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сусанна Георгиевская - Отрочество краткое содержание
Книга о советской школе, об учениках и учителях.
«Самый дорогой и самый близкий мой друг, читатель! Ни с кем я не бывала так откровенна, как с тобой. Каждый замысел я обращала к твоему сердцу, считая, что ты не можешь не услышать искренность волнения, которое я испытывала, говоря с тобой о тебе. И о себе». Повесть о дружбе, о чести и верности, и, конечно, о любви…
Отрочество - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Володька полгал плечами, и мальчики молча двинулись вперед.
Отворачиваясь друг от друга, они разглядывали улицу.
Здесь неподалеку был, наверно, елочный базар. Через степи и леса, с восточной стороны, шел Новый год и вот уже был близок и зеленел елочными ветками на улицах города.
Прошли какие-то двое с одной елкой — мужчина и женщина. У них была большая мохнатая елка. Мужчина нес ее за ствол, женщина — за макушку. Серьезно и сосредоточенно, как дело делают, они пронесли свою широколапую, длинную елку через дорогу, через сквер на улице Софьи Перовской и пропали за углом.
Ох, и большущая!.. Да войдет ли она еще в комнату? Скорей всего, придется обрубать. Во всяком случае, верхушка у нее, наверно, согнется, упираясь в потолок…
— Хорошая елка… — сказал задумчиво Иванов. — Густая… Я не люблю, когда елка на подставе. Лучше, чтоб в кадке и чтоб в кадке была земля. Тогда кажется, будто она там и растет из земли. Правда?
Даня обрадовался.
— Да, да, конечно, — заговорил он торопливо. — Какое же сравнение! В кадке гораздо лучше! И еще я люблю, чтобы на елке были настоящие шишки. Вот как на этой ветке. Посмотри, правда здорово? — И он сунул ветку под самый нос Иванову.
Подошел трамвай. Володька рассеянно посмотрел на цифру, обведенную черным кружком, и отвернулся.
Люди торопливо взобрались на площадку, трамвай дернул, звякнул решетками сцепления и пошел. И тут случилось нечто неожиданное. Володька рванулся вперед и, ловко вскочив на последнюю площадку трамвая, решительно повернулся к Яковлеву спиной.
Даня опешил, но не более чем на полсекунды. Через секунду он уже во весь дух мчался за шестеркой, уносившей Иванова. Трамвай ускорил ход. Яковлев не давал маху и тоже ускорял ход.
Трамвай набрал уже полную скорость, когда Дане удалось вцепиться в поручни и, вскочив, утвердиться на ступеньке.
Взобравшись на площадку, он величественно достал из кармана тридцать копеек.
— А если ты хочешь знать, так ты вообще не имел никакого права, — сказал он с достоинством Иванову. — Трамвай государственный, и ты вообще не имеешь права…
Иванов сердито смотрел на Яковлева.
— А что я, тебя сталкивал? — хмуро спросил он. — Просто подумал, подумал и влез. Дожидаться тебя, что ли?
— Молчи уж! — Даня сдвинул на затылок кепку, так ему было жарко от обиды и быстрого бега. — Что я, маленький, не понимаю?.. А елка эта не для тебя, это от нашего отряда дочери товарища Иванова… Вот… И я ее передам! Точка. А на тебя мне наплевать, если хочешь по правде!
Защищая елочную ветку, задыхающийся от досады Яковлев поднял ее над головой Иванова.
От елки потянуло горьким запахом хвои. На ней заколыхались коричневые шишки. Они вздрагивали над головой Володьки и покачивались от каждого трамвайного толчка.
Глава II
Соня Иванова выставила из-под одеяла крошечные ножки с короткими, будто обрубленными, ноготками. Ей было жарко. Она сосредоточенно перелистывала книжку с картинками. Соня знала эту книжку на память до последнего слова, до последнего пятнышка. А пятнышек тут, пожалуй, было больше, чем слов. Их было так много, что мелкие картинки под концами рассказов как будто сливались со страницей, образуя сплошную серо-желтую полосу. Книга была старая, истрепанная, с посмуглевшей от долгого и верного служения бумагой.
Перелистывая книжку, Соня что-то тихонько бормотала и застенчиво оглядывалась: не слышит ли кто, что она бормочет себе под нос.
Она была в том состоянии приятного довольства, которое приходит к человеку, когда он хорошо поест и хорошо выспится, и в том самом, какое бывает у детей, когда они долго больны, давно лежат, но уже начинают поправляться…
Голова и шея у Сони были обмотаны широким бинтом — это было похоже на шапку летчика. Из-под белой шапки выглядывало маленькое личико с маленьким и остреньким носиком и чуть припухшим шелушащимся ртом.
Доктор, делавший утром обход, подойдя к ее кровати, сразу заметил, что коревая сыпь на Сонином лице побледнела. Он поглядел в ее засиявшие на него из-под марлевой шапки глаза, улыбнулся и сказал тем добродушным докторским голосом, которым говорят пожилые детские врачи:
— А мы становимся с каждым днем все интереснее, интереснее и интереснее…
Засмеялись сопровождавшие старого доктора молоденькая докторша и два студента в халатах. Засмеялись сестра и санитарка.
Не засмеялась одна Соня и продолжала молча глядеть на доктора своими блестящими, почти круглыми глазами. Доктор присел на краешек Сониной кровати и отставил плотную ногу. Он сказал сестре:
— Сбросьте-ка с нее туалет…
Сестра сейчас же развязала завязочки на Сониной рубашке, доктор нагнулся и приложил к Соне холодную трубку…
Стало тихо за докторской спиной. Пока он наклонялся, Соня успела разглядеть сверху его пробор и толстые отдельные волоски на макушке. От доктора хорошо пахло. От него пахло душистым мылом.
— Горло покажешь? — сказал он грустным и серьезным голосом.
Сестра подняла Соню на руки и повернула ее к окошку. Доктор встал:
— Скажи-ка «а». Ну, скажи-ка мне «а»! — сердечно попросил доктор.
Она уважила доктора и сказала: «а».
Он ответил: «Великолепно!» — и перешел к другой кровати.
Соня продолжала следить за шествием белых халатов. Халаты старались подражать доктору. Они говорили бодрыми, как будто умытыми душистым мылом, голосами.
Днем нянька из нижнего отделения принесла Соне горсть цветной фасоли.
Она подошла к Сониной кровати, запустила руку в карман и достала оттуда что-то пестрое и мелкое.
— На, — сказала нянечка и высыпала фасоль на одеяло.
Соня не сразу поняла, что фасолью можно играть, но все-таки обрадовалась, даже покраснела от удовольствия и вся застыдилась…
Зерна фасоли были разной величины и разной формы.
Соня пересыпала фасоль из кулака в кулак… Она раскидывала фасольки по одеялу, раскатывала их ладонью, точно катышки теста…
Фасоль была глянцевитая и вся в пятнышках. Соне нравилось, что на фасоли такие мелкие пятнышки. Она любила все маленькое. Ей нравились маленькие блюдца, маленькие ложки, маленькие кошки и собаки… Когда ей было четыре года, у нее была даже своя особая песенка: «Маленьки тарелички, маленькие ложечки, маленьки коробишки». Она умела петь эту песню до бесконечности, начиная все сначала и сначала. Неизвестно — как другим, но ей эта песенка никогда не надоедала.
Посмотрев книжку с картинками до конца, а также погладив ее на всякий случай руками с обеих сторон, она опять принялась за фасоль, которая лежала кучкой на ночном столике, отделявшем ее кровать от кровати мальчишки «с осложнением на уши».
Она сгребла фасоль со стола, при этом две фасолинки скатились на пол, и, нагнувшись, Соня внимательно посмотрела, куда закатилась фасоль: одна фасолина — под ночной столик, другая — под кровать.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: