Вильям Бюснах - Подкидыш

И вечерами в своей маленькой комнатке Жильбер часто сожалел о том времени, когда ему так трудно приходилось добывать себе хлеб, но когда он владел двумя сокровищами бедняков: жил в мире с самим собой и надеялся на лучшее будущее…

Наступил последний месяц года. В декабре работы стало меньше. Наступал обычный мертвый сезон, хоть и предвиденный в заведении Жаке, но еще более усиливший дурное настроение гравера по дереву. Он постоянно повторял бедному Жильберу, что из того, вероятно, никогда не выйдет ничего путного и что для него было бы лучше подыскать себе какое-нибудь другое ремесло.

Мальчики-подмастерья предупредили Жильбера о несправедливости суждений хозяина, и он решил показать свою работу Водремону, который обещал первым признать художественные способности мальчика, если они действительно у него окажутся…

Не желая показывать своему покровителю грубые деревянные заготовки, вырезанные кое-как, Жильбер принялся за одну работу, в которую вложил всю свою любовь: он давно уже мечтал нарисовать портрет Сюзанны.

Работать по памяти было очень неудобно, но эта трудность как раз и прельщала юного мастера. В тот же вечер он тайком принялся за работу. Мальчик вложил в нее столько души и огня, что решил закончить портрет до первого января, чтобы вручить его своей подруге как новогодний подарок.

Жильбер смело вывел лицо, повернутое на три четверти. По мере проработки рисунка, сходство быстро увеличивалось.

Первого января, глядя на законченную работу, Жильбер чувствовал удовлетворение. Портрет и в самом деле очень удался. Со своим немного вздернутым носиком, со слегка смеющимися губками, с большими нежными глазами и с легкими золотистыми волосами, Сюзанна смотрела с портрета как живая; казалось, она сейчас заговорит.

Жильбер был уверен, что никакие другие подарки не доставят девочке такого удовольствия, и ему очень хотелось поскорее увидеть, какое впечатление он произведет не только на Сюзанну, но и на Водремона. Поэтому он раньше обычного побежал на квартиру товарища прокурора, держа в одной руке свернутый рисунок, а в другой дивный букет роз…

— Это ты, милый, неудачно пришел… — сказал швейцар. — Дом пуст… Водремон уехал три дня тому назад с мадемуазель Сюзанной и гувернанткой. Вероятно, остаток зимы они проведут в Ницце… Значит, можешь приберечь свое поздравление.

Жильбер покинул отель с тяжелым сердцем. Особенно его огорчило не то, что он не увидит свою по другу, а забывчивость, равнодушие Сюзанны. А он с такой любовью рисовал этот портрет, забывая про еду и сон!.. И мальчик в сердцах разорвал рисунок и бросил его на улице.

А между тем Сюзанна не забыла его… И какой радостью наполнилось бы сердце Жильбера, если бы он знал, что перед отъездом на юг — поездка была предписана Водремону врачом для поправки здоровья — прежняя Джамилех передала парижскому лакею маленькую изящную шкатулочку, в которой находились красивые часы с монограммой Жильбера, и приказала отнести своему другу накануне Нового года. Но лакей запер ящичек в комод и забыл о нем…

Вернувшись в мастерскую Жаке, где он ночевал и обедал, Жильбер получил записку от хозяина, который предупредил его, что гостит у сестры и разрешает мальчику обедать, где тот хочет. К письму была приложена монета в пять франков.

Бедный ребенок, гулявший целый день, не был особенно тронут этой неожиданной свободой. Напротив, он скорее огорчился. Вид прохожих, спешащих по своим делам, веселых детей, гуляющих с новыми игрушками, породил у него в душе грусть, которая появлялась в этот день каждый год. Как были заманчивы эти тихие семейные радости, которых ему не суждено испытать!

Вечером, блуждая по веселящемуся Парижу, он даже и не подумал угостить себя хорошим обедом на деньги, оставленные хозяином. Хороший обед!.. Не об этом мечтал бедный Жильбер!..

Уставший и расстроенный, он присел на скамью бульвара. Сиротское детство, разочарования, бедность, огорчения — все, что он пережил, проплыло перед его мысленным взором. Существа, которые любили Жильбера, были далеко… Сестра Перпетуя, заменявшая ему мать, перебралась в другой город. Сюзанна, его маленькая сестренка, тоже уехала.

Мрачные мысли овладевали умом мальчика… Стоит ли жить так, без друга, без сестры, без матери? Нет, лучше умереть!..

И вместо того, чтобы вернуться в мастерскую на Орлеанскую набережную, Жильбер всю эту долгую зимнюю ночь провел на улице, обдумывая одну преследовавшую его мысль. Мальчик даже не подозревал, что когда-то та же страшная мысль изменила жизнь его матери, да и его собственную…

И когда наступил рассвет, бедный покинутый ребенок воскликнул:

— Да, так будет лучше!..

И он прямо спустился к Сене, как несколько месяцев тому назад спускался с Сусанной, убегая из цирка Рокамура. На этот раз мальчик был один, и его подгоняло к реке страшное решение…

Дойдя до набережной напротив Лувра, Жильбер спустился к пустынному берегу. Немного по одаль лодочники выгружали алебастр.

«Они так заняты своей работой, — подумал мальчик, — что ничего не заметят».

С минуту Жильбер с необыкновенной грустью смотрел на спокойную воду. Он ничего не боялся, ни о чем не сожалел. И только одно слово сорвалось с его губ:

— Мама!..

Потом он решительно шагнул вперед.

— Эй, мальчик, мальчик!.. — раздался чей-то голос.

Жильбер невольно обернулся. К нему нетвердыми шагами бежала какая-то пожилая женщина. Схватив мальчика за руку и оттаскивая его от воды, она сказала дрожащим голосом:

— Еще немного, и ты упал бы в Сену!.. Можешь гордиться: ты напугал меня! Этого уже давно никому не удавалось.

— Откуда вы меня увидели? — машинально спросил мальчик.

— Да со своего места!.. Оттуда все хорошо видно!..

И, продолжая тащить за собой Жильбера, старуха добралась до сломанного стула, стоявшего в нескольких метрах от воды, вокруг которого было разбросано много вещей… Она тотчас же уселась и принялась за штопанье мешков для носильщиков алебастра, — работу вредную и тяжелую, так как от малейшего движения из мешка тотчас же поднимался столб белой пыли, от которой жгло глаза и горло.

Жильбер смотрел на это несчастное, задавленное нуждой создание с согнутой спиной, морщинистым лицом и ввалившейся грудью, день и ночь не расстающееся с иголкой, чтобы за долгие часы труда заработать несколько су и не умереть от голода. И решимость мальчика как-то сама собой уменьшилась.

С ласковой улыбкой глядя на женщину, он сказал:

— Трудная у вас работа, сударыня!.. Неужели нет никого, кто помог бы вам?

Старуха печально покачала головой.

— Нет, милый, никого!.. А прежде рядом со мной всегда были люди… Сначала добрый муж… Потом сын и дочь… Тогда мы были очень счастливы!.. Но муж умер, и начались затруднения, пошли несчастья… Девочка простудилась и умерла, а потом и мальчик в мастерской попал под колесо…