Раиса Торбан - Заколдованная палата

— И наконец, недопустимо, чтобы персонал бил посуду, — угодливо вторила ей сестра-хозяйка. — Я отвечаю за государственное имущество.

На щеках Екатерины Павловны появились красные пятна.

Надежда Сергеевна, оставаясь как всегда строгой и сдержанной, улыбнулась одними глазами и сказала мягко:

— Не волнуйтесь, Екатерина Павловна. И вам, Минна Эриковна, ничего не угрожает…

И, уже обращаясь к Екатерине Павловне, добавила:

— С этим нездоровым увлечением шпионами в вашей группе надо покончить.

— Но ведь дети любят приключения и я… — слабо защищалась Екатерина Павловна.

Надежда Сергеевна усмехнулась, и в ее темных глазах вспыхнули золотые искорки. Она вспомнила утреннюю карикатуру мелом на Екатерину Павловну, которая с огромным наганом на прицеле кралась по следам неизвестного шпиона через всю классную доску… Сходство было изумительное, и весь рисунок дышал незлобивым юмором…

— А вы придумайте что-нибудь новое, — посоветовала Надежда Сергеевна. — Рассказывайте им сказки, играйте, устремитесь с ними в космос. Ведь началась новая эра в истории человечества…

— Ну что же, можно и сказки! А насчет космоса — «рожденный ползать — летать не может!» — вздохнула Екатерина Павловна. Ее седые космочки опустились еще ниже, на самый нос…

— А вы постарайтесь преодолеть это «земное притяжение». Надо, очень надо, — мягко уговаривала ее Надежда Сергеевна.

— А как же будет с Федором, ведь разболтался парень вконец? — вернул всех к основному вопросу Иван Иванович. — Я уже и «стружку с него снимал», мало помогает…

— Выгнать его из санатория и все, — предложила сестра-хозяйка.

— Да, от него следует избавиться, — поддержала ее Минна Эриковна. — Здесь лечебное учреждение, а не исправительное. Дерзкий, наглый, неприятный мальчишка!

Надежда Сергеевна вопросительно взглянула на Светлану Ивановну. Та встала.

— Я, конечно, человек неопытный, я первый год работаю… Но я беру на себя ответственность за Фредика… Я против исключения его из санатория, — волнуясь и краснея, говорила молодая воспитательница.

— Правильно, девушка, я тоже — против, — поднял руку Иван Иванович. — Как вот потеплеет, переедем в «госпиталь», скворешни будем ладить. Мебель ремонтировать к маю, развернем настоящую работу… может, втянется!

— Я, конечно, человек, неопытный, — сбивчиво продолжала Светлана Ивановна. — Но мне кажется, что я могу читать детскую душу, как открытую книгу…

— Я вот уже двадцать лет читаю эти «книги» и все они разные и не всегда могу прочесть, — устало сказала Екатерина Павловна.

— Я буду за него отвечать так же, как за каждого ребенка в старшей группе, — уверяла всех Светлана Ивановна.

— Ну что же, попытайтесь… Это хорошо! — одобрила Надежда Сергеевна. И, глядя на Светлану Ивановну, подумала: «Она сама-то еще большой ребенок. Недалеко от них ушла».

Но когда молодая воспитательница выходила из кабинета, серьезная, с озабоченным лицом, Надежде Сергеевне показалось, что плечи девушки чуточку опустились, как у Екатерины Павловны, которая много лет несет на своих плечах тяжесть ответственности за воспитание ребят.

Проходя мимо столовой, Светлана Ивановна услышала голоса дежурных.

— Поставь стаканы на столы.

— По четыре?

— Да…

Воспитательница заглянула в столовую.

— Не стаканы, а стаканы, — заметила она.

— Так няня Маша говорит…

— Если няня Маша говорит неправильно, ей надо мягко указать, поучить.

И у няни Маши появилось сразу сто учителей. Ребята просто охотились за неправильно произнесенными ею словами.

— Повесьте польты на вешалку, — говорила няня Маша.

— Не польты, а пальто, — поучали ее ребята, вернувшиеся с процедур.

— А ты опять забыла ноты на пианине, — выговаривала Рае няня Маша.

— Спасибо, только не на пианине, а на пианино, — заметила ей Рая.

— Прибери платью в шифоньер…

— Не платью, а платье, оно — среднего рода, — разъясняла Марксида.

— И так в каждой палате.

Недовольная замечаниями девочек няня Маша отправилась в палаты мальчиков.

— Ляжь сейчас же в постель, — приказала она Лене.

— Не ляжь, а ляг, мягко вас поправляю, — натянул на себя одеяло Леня.

— Ах, вот вы какие, яйца курицу вздумали учить, — разобиделась няня Маша и побежала жаловаться на ребят Надежде Сергеевне:

— Все меня учат, прямо шагу не дают ступить, рта открыть нельзя… Безобразия…

— Не безобразия, а безобразие… — поправила ее Надежда Сергеевна.

— И вы — туда же…

— А вы учитесь говорить правильно, надо…

— Мы университетов не кончали, — поджала губы няня Маша.

— А почему?

На этот вопрос она не могла ответить, постояла, потопталась и ушла. Няня Маша решила не разговаривать с ребятами, а по возможности объясняться с ними жестами. Ребята восприняли это, как веселую игру. Особенно Леня. Объясняясь с няней Машей без слов, он строил такие уморительные рожицы, что она не вытерпела и рассмеялась:

— Ах ты ж, облизлянка шлипанзе!..

Вечером, после ужина, Екатерина Павловна вместо необыкновенных приключений начала рассказывать ребятам сказку о Красной шапочке.

— Мне неохота ее слушать, я эту сказку знаю еще из детсадика, — сказала Наташа.

— И я… И я… — закричали ребята.

Но Екатерина Павловна, методично, слово в слово продолжала рассказывать. Ребята ёрзали на местах, зевали.

— Расскажите лучше про шпионов, — просили они. Екатерина Павловна не сдавалась.

— Со шпионами — кончено! Только — сказки!

— Тогда расскажите сказку космическую, про полеты, — ныл Леня.

У Екатерины Павловны в запасе таких сказок не было, и она снова вернулась к Красной шапочке.

— Бабушка, а на что вам такие большие глаза? — спрашивала она тоненьким голоском у волка.

— Чтобы получше видеть, — басила за волка Екатерина Павловна и «страшно» таращила глаза. Ребята примолкли и с любопытством уставились на рассказчицу.

«Доходит, доходит!» — ликовала в душе Екатерина Павловна и решила усилить эффект:

— Бабушка, а на что вам такие большущие зубы?

Воспитательница вдруг звонко щелкнула на редкость белыми зубами. Это у нее получилось здорово, так как зубы были вставные. Однажды она забыла их в ванной, и Леня бегал с зубами по всему санаторию, отыскивая хозяйку.

Ребятам понравилось, как Екатерина Павловна щелкнула зубами, и они принялись щелкать своими.

— Чтобы сразу тебя съесть! — вошла в роль рассказчица, схватив Наташу.

— Не боюсь, не боюсь! — смеясь вырвалась из ее объятий Наташа и вдруг спросила:

— Екатерина Павловна, а почему у вас прическа, как у серого волка?

После такого вопроса сконфуженная воспитательница в тот же вечер устремилась в парикмахерскую. Там ее остригли и сделали «перманент».