Александр Дорофеев - Звезда корабельная

— Что же ты, контр-адмирал? Позору хочешь перед иноземцами?! — вскричал, поднимаясь на палубу. — Заплутал-таки в тумане?

— Господин шкипер, — нашелся Петр Иванович, — с английского корабля барабан упал. Вот мы его и разыскивали. В тумане-то — не простое дело…

— Ну и сыскали?

— Конечно, господин шкипер! Мы бы и тарелку сыскали ради славы русского флота.

— И как же удалось?

— По звуку. Рыбы в барабан хвостами колотили, — серьезно отвечал Гордон.

Петр помолчал и ухмыльнулся:

— Да, Петр Иванович, вижу — знаешь ты морской маневр. Но гляди, за барабанами больше не охоться. Пусть и рыба повеселится.

Ночью караван миновал остров Моржовец. Прошли уже и Орлов нос — высокий мыс Кольского полуострова. С кораблей видно было — в долинах и оврагах прибрежных снег лежит. Долетало сюда ледовитое дыхание Северного океана.

На другой день флотилия достигла Святого носа.

— Похоже, сколько губ у Белого моря, столько и носов, — загибал пальцы Петр.

Как раз у Святого носа кончалось Белое море. Дальше был океан. И вроде бы нет между ними никакого рубежа, никакой границы. Да волей-неволей чувствуешь — позади знакомые берега и море знакомое. А впереди — просторы неизмеримые, поистине безбрежные. Океан!

Петр задумался, озирая воды океанские.

«Вот и конец играм да потехам, позади озера да реки. А впереди грозные дела, державные, бескрайние. Как стать умелым шкипером? Как с пути не сбиться, верно провести громадный корабль средь мелей и бурь? Твердое должно быть сердце и жесткая рука!»

Многие мореходы впервые видели пучину океанскую, и многие мысли проносились в головах их, как птицы буревестники.

Но даже с корабля под названием «Пророчество» будущее свое не увидать. Только гадать о нем посильно.

Раздались друг за другом пять пушечных выстрелов. На мачте фрегата взвился флаг. Это был сигнал к возвращению.

Иноземные и русские суда, прощаясь, салютовали.

— Идем мы в город, и ходу нам при хорошей погоде четыре дня, — сказал Петр, глядя вдаль с капитанского мостика. — Но путь-то наш и вправду только начался! Долог он, и астролябией его не измерить. Придет время, и русские корабли побегут от берега до берега — ко всем знатным пристаням земным. А пока еще длинен и труден наш путь к славе Русского государства.

Петр поднял голову и увидел вдруг небо. Оно было больше океана.

Наверное, то случайность была. Но когда Петр вернулся из Архангельска в Москву, попалась ему на глаза старая детская сабелька. Двумя пальцами поднял ее. Легкая сабля, игрушечная. А вспомнил, как радовался когда-то этому подарку, — все прежние игрушки оставил, а с саблей не расставался, спать с ней ложился.

В ту пору отец его, покойный ныне царь Алексей Михайлович, собрал для забавы целый полк из малых ребяток — сверстников Петра. В этот потешный полк записали детей дворовых людей и царских конюхов.

Дети, конечно, любят играть в войну. Маленький Петр со своими потешными солдатами целыми днями учился стрелять из ружей и пушечек, строил земляные укрепления и брал их штурмом, рыл траншеи и минные подкопы. Все как на самом деле, взаправду.

Сначала Петр числился барабанщиком в полку. И только за храбрость и отличия был произведен в сержанты. Как он тогда гордился!

Много лет прошло. Сабля так и осталась игрушечной. Зато солдаты потешные выросли в настоящих воинов. Петр сформировал из них два полка, которые по старинке так и назывались потешными, — Преображенский и Семеновский.

Назывались-то они по-прежнему, но учились ратному делу вполне серьезно — без шуток и потех. Отборная, преданная Петру гвардия выросла из потешных ребят. Многих уже испытали беломорские волны.

И теперь, держа на ладони первую свою саблю, решил Петр поглядеть, каковы полки его в сухопутном деле, провести большие маневры, что замыслил еще у Белого моря в Архангельске.

Петр составил две армии — «нашу» и «неприятельскую» во главе с «королем». В «нашу» входили Преображенский и Семеновский полки, три роты «гранатников» и еще две роты боярских людей — «Навалы» и «Налеты». А «неприятельская» армия была собрана из старого московского войска — из стрельцов.

В середине сентября обе армии собрались в поход. «Неприятелю» пришлось пройти через всю Москву.

«Ну-у-у, опять, сызнова, государь шутить отправился, — говорил народ на улицах. — Одна потеха на уме!»

Торжественно прошагали стрельцы по Тверской, через Кремль, Каменный мост и Замоскворечье. Вышли через Серпуховские ворота к деревне Кожухово. Спустя три дня «король» дал знать, что готов оборонять земляной город.

Двинулась и «наша» армия, в которой сам Петр был в звании бомбардира. Вскоре приблизилась к «вражескому» городку.

Сильный был дождь, ливень проливной, когда «наша» армия пошла на приступ.

С крепостного вала стрельцы палили из самопалов холостыми патронами, бросали гранаты и горшки с горючей смесью, лили воду из медных труб, отбивались длинными шестами с горящей паклей.

— Гей! Налети, «Навалы»! Навались, «Налеты»! — прокричал Петр, заряжая пушку.

И тут все произошло так быстро, что даже пушка, говорят, выстрелить не успела.

Может, не хотели стрельцы мокнуть до костей под осенним ливнем. Может, «Навалы» и «Налеты» так отчаянно штурмовали городок, мечтая поскорее укрыться от дождя и ветра. Одним словом, крепость сразу, не препираясь, сдалась на милость победителя. Привели и самого «короля» со связанными за спиной руками.

Петр ужасно рассердился.

— Вот тебе моя милость! — сказал «королю». — Собирай свое войско в крепости и обороняйся до крайности. Иначе, поверь, хуже будет!

Ну, и правда, к чему такая скорая, случайная и глупая победа, когда войска должны научиться осаждать крепость по всем правилам военного искусства. Ясно, что от лихого навала да простого налета мало толку в серьезном сражении…

По осадной науке нужно было взорвать крепостной вал в нескольких местах сразу и тогда брать городок приступом.

Войска «наши» принялись копать сапы и апроши — узенькие ровики, по которым можно подобраться к валу, устроить под ним минную галерею. Вели апроши и сапы зигзагами. Землю выбрасывали вперед, чтобы защищала от вражеских пуль.

Петр копал наравне с другими солдатами-саперами. Дождь не утихал который день. Воды в канавах набралось по колено. Жидкая грязь летела из-под лопат и заступов.

Но когда дело дошло до минных подкопов, стало еще труднее. Вдруг открылись подземные ключи и до краев наполнили ямы. Да еще осажденные непрестанно лили сверху воду.

Все же Петр с товарищами быстрее других умудрился подвести подкоп и заложить в него четыре ящика пороху. Теперь только и ждали приказа — взорвать мину!