Александр Дорофеев - Гнездо времени

Александр Дорофеев

Гнездо времени

Повесть в новеллах

ОТ АВТОРА

Кто знает, что это за штука - время? Откуда оно течет и куда вливается? Время притягивает, и время отторгает - это точно!

Прожив сорок четыре года из отпущенного мне времени, я вдруг ощутил, что оно легонько, но уже подталкивает меня к неизведанной бездне.

Хочется сбежать от угрожающего времени. Улететь, уехать, уплыть... Да черта с два!

Перемещаешься в пространстве, а время твое, твой срок - за твоей спиной, дышит в ухо, кладет лапу на плечо. Жутковато!

Гнездо времени - вот что нужно отыскать. Может, хоть в гнезде своем время не так сурово, не так беспощадно. Может, хоть там есть случай с ним сговориться.

ФЕЛЬДМАРШАЛЫ И ЛЕЙТЕНАНТЫ

С Петей Фетюковым познакомился я на высоте десяти тысяч метров, в самолете "Аэрофлота", который дул прямым рейсом на побережье Карибского моря, в Канкун.

Петя был непоседлив: каждую минуту менял положение кресла, то и дело баловался с откидным столиком, залез пальцем в пепельницу, перенажимал все кнопки над головой и долго выкручивал суставчик вентилятора.

Я опасался, что он вот-вот катапультируется или каким-нибудь образом приоткроет иллюминатор.

Время от времени он, как утренний петух, всхлопывал согнутыми в локтях руками, будто помогал самолету набирать высоту.

В конце концов Петя не выдержал и, быстренько зыркнув мне в глаза, спросил: "Ну, ты как?!"

Вопрос застал меня врасплох. Я вдруг задумался: как я, на самом-то деле?

- А я в порядке! - продолжил он без паузы. - Годом я очень доволен. Очень. Теперь-то и погулять! Погулять на Карибах! - И он опять всхлопнул своими крылышками, невысоко приподнявшись, как мне показалось, над креслом. - Эх, ма! Десять минут - полет нормальный!

Затем он стремительно ознакомился с правилами эвакуации, заглянул под сиденье, понюхал гигиенический пакет и внезапно заснул, сидя по стойке "смирно". "Бастурма", - отчетливо выговаривал он во сне.

Уже над Шенноном Петя весело проснулся. Ах, друзья, как мне нравится зал ожидания в этом аэропорту! Особенно в предрассветный час. Или же глубокой ночью. Что-то таинственное, на грани потустороннего витает в этих стенах. Таким в минуты оптимизма я представляю себе чистилище: мягкий, неопределенный свет, тихие, невесть откуда доносящиеся голоса, чуть заметное движение во "фришопах". И вдруг натыкаешься на знакомые лица. Еще несколько часов назад, в "Шереметьеве", они были нервны, возбуждены. Сейчас на них покой и умиротворенность свершенной судьбы. Значительность и мудрость всепонимания мерещатся мне в каждом шеннонском лице. Особенно хорош бармен! Он, как апостол Петр, движением руки приоткрывает дверь в заоблачные сферы.

В шеннонском баре мы и столкнулись с Петей вновь - уже как давние друзья. Он успел обследовать все закоулки здешнего чистилища и был сражен туалетом.

- Слушай, - хлопал он меня по плечу. - Хоть спи, хоть сри, хоть умывайся!

- А ты-то что сделал? - спросил я напрямик.

- Ох! - растерялся на миг Петя, - А я ведь и позабыл, что хотел. Да ладно, уж лучше в нашем самолете.

Вот так невероятно быстро у нас с Петей и установились самые доверительные отношения. Чистилище сближает. Сходя по трапу в аэропорту Канкуна, мы сговорились встретиться часа через три у его отеля.

Пришлось ожидать довольно долго. Но, прямо скажем, я не замечал времени.

Если уж я говорил о Шенноне, как о чистилище, то надо быть последовательным и признать, что отель "Мелия" в Канкуне - это рай в параисо.

Параисо, что тоже, как известно, означает в переводе с испанского "рай", было вокруг. Нежное Карибское море, белый песок, кокосовые пальмы, девушки, уста которых готовы молвить слово "хай". Отель "Мелия" был райской эссенцией, крепкой настойкой, валящей с ног. Описывать его подробно - все равно что пытаться пересказать прозой Гимн Советского Союза или "Капитал" Маркса. Все так величественно! Все так просто! Это поэзия. "На воздушном океане, без руля и без ветрил", - пришло мне в голову.

Тут были водопады и озера, джунгли и прерии, попугаи и ящеры, хижины и дворцы, дерево и мрамор, плотность и зыбкость.

И вот именно из этой зыбкости возник передо мной довольно плотный Петя Фетюков. Он как-то приосанился, лицо его отяжелело, и глаза глядели по-кутузовски.

- Немного задержался, - молвил он. - Были некоторые проблемы с ключом.

- Потерял, что ли?

- Да нет! Тут, понимаешь, как на военном стратегическом объекте сплошная электроника. Не ключ, а карточка с дырками! Голову сломал, пока разобрался. Знаю, что нужно в щелку совать, а в какую, спрашивается, каким концом? Нет, все же далеко они шагнули, - заключил Петя сумрачно. - Щелочки, дырочки, кнопочки! Не знаешь, как в умывальнике воду пустить... Что ни говори, а за державу обидно!

Впрочем, карибский бриз быстро развеял Петину потрясенность. Сидя на пляже, он шнырял озорными глазками по сторонам, оглядывая северо-южно-центрально-американских, европейских и азиатских девушек. Видно было, что Петя совсем не прочь "попасти своих свиней", как говорил благославенной памяти Николай Лесков. Можно было представить этих похрюкивающих, помахивающих скрюченными хвостиками свинок. Вот они рыщут по гигантскому подковообразному пляжу, тычась рылами именно туда, куда указывает горячее Петино воображение. Прямо на глазах из более-менее цивилизованных свиней превращаются они в лесных кабанчиков, заросших серо-бурой щетиной. Один подбегает ко мне, толкает в бок и спрашивает Петиным голосом:

- А у тебя-то как отельчик? Сколько звезд?

- Четыре, - сказал я, с трудом очухиваясь от пляжной дремы.

- Ну, не так плохо, - покровительственно заметил Петя, - Четыре звезды - уже, значит, капитан!

- А ты как бы в генералы вышел?

- Не знаю, не знаю, - задумался Петя, оглядывая отель "Мелия". - "Гран туризм" - это, пожалуй, на маршала тянет.

Когда я выходил из Петиного отеля, направляясь в свой четырехзвездочный, заметил на стене золотую мемориальную доску, которая сообщала, что пару лет назад тут отдыхала чета испанских монархов.

Признаюсь, я решил утаить эти сведения от Пети. Иначе бы он смотрел на меня, как фельдмаршал на лейтенанта.

"Черт побери, - горестно размышлял я об условных чинах. - Никогда мне не выйти даже в простые генералы".

Странная эта штука - жизненный успех! Очертания его расплывчаты, как дорога, раскаленная солнцем.

Впрочем, можно жить и с четырьмя звездами. Да и с одной даже! Главное, чтобы звезда, как говорится, была заветною.

Кстати, еще немного о звездах. Поздним вечером, выйдя на балкон, я увидел созвездие Ориона. И, знаете, даже суровый Орион появляется над Карибским морем, лежа на боку, - у него здесь как бы свой небесный пляж. Одной рукой подпер голову, в другой - рюмка золотой текилы.