Александр Дорофеев - Гнездо времени

- Может, Кукулькану и этого хватит? - спросил Петя с надеждой.

- Да нет, Педро, без облаков никак не обойтись.

У одного из отелей на холме со срезанной вершиной растопыривал пропеллер маленький геликоптер.

Если субмарина все же внушала некоторое доверие своими габаритами, толщиной люка и относительно небольшой глубиной погружения, то эта "вертушка" на холме казалась предательски легковесной - какая-то пластмассовая фитюлька.

Утомленный подводным миром и "Подмосковными вечерами", Петя обреченно втиснулся на заднее сиденье. Он крепко-накрепко пристегнулся ремнем и внимательно оглядывал дверные запоры. В глазах его была тоска потерянной собаки.

- А через пять дней моя Олюшка прилетает, - сказал он ни к селу, ни к городу.

- Встретим, - бодро ответил я, хотя Петин настрой действовал угнетающе.

Да и вертолетчик не добавлял оптимизма. Он суетливо перебирал рычажки на пульте и поглядывал на нас с немым вопросом во взоре, будто ожидая, что мы с Петей подскажем, куда сперва нажимать.

На горизонте морском заклубились синеватые облака. Они быстро восходили к зениту, рассекая небеса, набирая багровую, древесно- волокнистую тяжесть.

- Бамонос йа! Поехали!

Вертолетчик внимательно поглядел мне в глаза.

- Может быть, турбуленсия, - сказал он и включил пропеллер.

- У меня уж давно турбуленсия, - отозвался Петя.

Вертолет клюнул носом, приподнял хвост и этак бочком-бочком, как подраненная сорока, скользнул меж отелей к морю.

Пока мы с Петей прилаживали на голове наушники для переговоров, море улетело далеко вниз, а в приоткрытые окна задувал поднебесный ветер, в котором, казалось, угадывалось уже дыхание бездонной космической пропасти.

Море вдруг раскрылось под ногами, как огромная устрица. Оно стало как бы понятнее - его заливы, течения, отмели, косы, рифы и сами цвета: от сине-черного через зеленый к прозрачно-бирюзовому. Было очевидно, что Карибское море - довольно веселый персонаж. В нем струились и спиралеобразно вихрились жизненные токи. Более того, я понял, что оно связано с воздухом. Вроде была четкая грань между морем и небом, но сквозь нее тут и там проникали почти неразличимые восходящие и нисходящие потоки энергии.

- Тоже мне открытие, - буркнул Петя в мои наушники. - Я это с пятого класса помню: коловращение воды в природе. Ты лучше погляди - наша подлодка опять на дно залегла!

Действительно, "Атлантис" белел сквозь прозрачную воду, и я даже углядел рядом с ним знакомую бешеную блондинку. Ей было грустно без нас с Петей.

Да и отставной прапорщик - морской таракан - пригорюнился, как сирота, на камушке.

Сердце мое сжалось от какой-то неясной любви ко всем униженным и обездоленным. Хотелось облобызать вертолетчика и всплакнуть на Петиной груди. Еле совладав с собою, я поднял глаза и узрел древний восточный знак, символ вселенной.

Туча вогнутой черной каплей закрыла полнеба, разделив весь мир на "инь" и "янь". Она придавила, сплющила солнце, но лучи его все же пробивались, и казалось, что это сияющая голова гигантского змея, украшенная золотыми перьями, глядит с заоблачной высоты на землю, на остров Канкун, на вертолет, где затаились мы с Петей. Пернатая голова строго склонялась над нами.

- Педро! - воскликнул я, тыча пальцем в окно и почти вываливаясь из геликоптера. - Педро! Кукулькан!

- Не ори - не дома. И дома не ори! - сказал Петя нравоучительно.

- Да правда же, Кукулькан! - не унимался я.

Туча подвинулась, и пернатая голова змея проявилась еще отчетливей. Его тело зеленоватым клубящимся жгутом извивалось над морем, а хвост уходил в тихие воды лагуны Ничупте. Вот оно - гнездо Кукулькана! Гигантская спираль простиралась от земли до солнца, и я понял вдруг, что пернатый змей Кукулькан, бог майя - бог времени! А под нами покоилось Гнездо времени море, острова, лагуны, сельва! Отсюда растекается время по миру. У меня закружилась голова, а перед глазами галопировали столетия.

Вперемешку я видел: шхуны под черными парусами и папирусные лодки, строительство пирамид и конные отряды конкистадоров, игру в каучуковый мяч и яркие росписи храмов, воздвигаемые и умирающие города, поглощаемые сельвой...

Братцы, я прикоснулся к хвосту Кукулькана! И время более не отторгало меня, оно пело в моих вертолетных наушниках, как сладкоголосые сирены. Это немного напоминало "Подмосковные вечера", только было еще глубже, задушевней и лиричней.

Я сидел и улыбался, как дурак на электрическом стуле.

- Турбуленсия! - пробилось ко мне любимое слово нашего пилота.

Вертолет, как на деревенской дороге, изрядно потряхивало. Но я-то понимал, что это ухабы времени.

Вскоре мы прочно встали полозьями на плоский холм и вылезли из вертолета.

- Все, Педро, ты свободен - Кукулькан не будет мстить!

- Да ладно тебе, - буркнул Петя. - А что значит - "портате бьен"?

- По-испански "веди себя хорошо". Откуда ты это взял? - поинтересовался я.

- Да, понимаешь, всю дорогу в наушниках кто-то бубнил загробным голосом: Педро, портате бьен! Думал, ты шутишь. Или пилот балуется. Так нет же - вы помалкивали... Чертовщина какая-то.

ПАТРИОТИЗМ И КРОКОДИЛЫ

Я лег спать на балконе. Звезды и облака проплывали надо мной. Влажное и теплое время обволакивало меня. Конечно, таким оно и должно быть в своем родовом гнезде. Мягким, как вылупившийся цыпленок.

Я заснул и ощущал струящееся время - оно текло по носу, капало в ухо, голова моя совершенно промокла от его шалостей. Отворив глаза, я понял, что это тропический ливень. Мокрый, как цуцик, лежал я в Гнезде времени, пропитываясь его секундами, минутами, бесконечностью.

О, Кукулькан! Пернатый ослепительный змей, бог мгновений, дай мне согласия с быстротекущим временем, дай понимания и веры!

Ливень миновал, и вновь выглянул из-за облаков возлежащий Орион. Мы чокнулись золотой текилой, и до восхода солнца я спал первым сном ребенка, только что вошедшего в этот странный мир.

Время поехало дальше, когда зазвонил телефон.

- Собирайся, - сказал Петя, - сегодня у нас встреча с крокодилами.

Выйдя из отеля, я увидал Петю в открытом джипе, который чем-то напоминал наши трактора времен первых пятилеток. Нет, конечно, джип был роскошен, удобен и все такое, но, черт знает почему, я-таки вспомнил о тракторах. Это вообще необъяснимо, однако, из песни, как говорится, не выкинешь.

- Откуда тракторишко-то? - спросил я.

- Да вот - взял напрокат. Плавали, летали, пора порулить. - Петя сидел гордо, с засученными рукавами, в каком-то немыслимом серебристом шлеме, на котором было начертано по-испански: "Всегда верен!"

- Как тебе головной уборчик? Хай класс! Я как узнал, что на нем написано, сразу, не торгуясь, и взял - у охранника военно-морской базы. Олюшу мою порадую!