Александр Турханов - Острова Тубуаи

В прошлом году, рассказал Чика, он с родителями поехал к папиному школьному другу. Друг жил на севере Иркутской области, в городе Киренске. Он давно звал к себе отца с семьей — на охоту и рыбную ловлю. В каждом письме он расписывал места, которые они могут увидеть, воздух, которым нельзя надышаться, и реку Лену, и горы, от которых невозможно глаз оторвать, так они красивы, и все звал да звал к себе. Наконец они собрались и поехали. До Иркутска добрались поездом. В Иркутске сели на самолет и полетели. Лету было три часа. Самолет вырулил на взлетную полосу, разбежался и оторвался от земли. Город стал не больше Чикиной ладошки, ярко блеснула река, и вот уже сплошным зеленым ковром в бурых, словно затоптанных ногами, грязных пятнах потянулась тайга.

Скоро Чике надоело пялиться в окно («чего я там не видел!» — сказал он нам и выпятил губу), и он стал грызть яблоко. Вдруг раз и другой чихнули моторы и затихли. Через секунду в салоне уже стояла улыбающаяся стюардесса. Она сказала, что ничего страшного не случилось, просто заглохли моторы, но что у них есть парашюты, сейчас их раздадут пассажирам, и все они выпрыгнут из самолета.

— А летчики? — крикнул кто-то.

— Пилоты полетят дальше и попробуют спасти самолет, а то их с работы уволят, — улыбнулась стюардесса и добавила:

— Но вы ничего не бойтесь. Я прыгну с вами. Когда мы приземлимся, пожалуйста, все подойдите ко мне. Мы сделаем перекличку. Если кого-то не досчитаемся, то поищем, верно? Когда же все соберутся, мы разведем костер и пообедаем. Кто-нибудь из мужчин, подойдите ко мне!

К стюардессе подошел Чикин папа.

— Вам я поручаю рюкзак с едой, — сказала она и приподняла рюкзак так, чтобы видели все. — Здесь тушенка, макароны, чай и пирожные с кремом. Пообедать нам хватит. Потом за нами пришлют машины. Мы уже связались с Киренском, и машины уже выехали. Важно избежать паники. Пожалуйста, подходите ко мне по одному. Каждому я выдам парашют. Да, чуть не забыла… С собой возьмите только самые необходимые вещи — документы, фотографии родных и близких…

Все спокойно вышли в проход и выстроились в очередь. Мать обняла Чику и начала всхлипывать, но он на нее шикнул, и она смутилась.

Какой-то старик стал скандалить. Он кричал, что не согласен ехать на машинах, что ему от тряски становится плохо; они поедут по таежной дороге, а такая дорога — самая трясучая… и вообще, он покупал билет на самолет, а не на машину, и почему это он должен теперь страдать?

Стюардесса ничего не ответила, только опять улыбнулась и развела руками. Пассажиры стали ругать старика. Они говорили: раз он не хочет ехать на машине, то пусть летит в самолете, никто ему не запрещает; наоборот, все будут рады, если старый перечник избавит всех от своего ворчания. Кто-то из женщин даже предложил привязать старика к креслу, чтобы он за остальными не увязался.

Но стюардесса сказала, что не надо никого привязывать, что она должна держать ответ за всех нас перед начальником аэропорта города Киренска.

— Иначе, — добавила она, — меня с работы уволят.

Никто не хотел, чтобы такую добрую стюардессу уволили, поэтому скандального старика простили.

Настала Чикина очередь получать парашют. Он подошел к стюардессе. Рядом с ней стоял отец, уже готовый к прыжку. Он помог сыну натянуть на грудь и на спину тяжелые мешки, прикрепил на поясе ремни и показал кольцо, за которое надо дергать.

— Когда будем лететь, смотрите на меня, — сказал отец, помогая матери надеть парашют. — Когда я махну рукой, дергайте кольцо. Но не раньше и не позже.

— Давайте обнимемся, — предложил отец. — Мало ли что…

Они обнялись. Чика с посуровевшим лицом, за ним мать, за ней отец подошли к раскрытой двери, глянули вниз. Сначала Чика увидел несколько пятен, круглых, словно вырезанных из белого картона, и не сразу понял, что это уже кто-то выпрыгнул из самолета и что так выглядят парашюты, если смотреть на них сверху. Потом Чика зажмурился и прыгнул. Сначала он слышал только, как кто-то свистит ему в уши сильным свистом. Он открыл глаза, чтобы посмотреть, кто это свистит. Но скоро понял, что это ветер, что рядом никого нет, что снизу к нему приподнимается земля, а он, Чика, лежит на животе и никакого полета не чувствует. Тогда Чика посмотрел по сторонам. Надо было найти мать и отца, спросить, почему они не летят, и раз нет никакого полета, то надо ли дергать за кольцо. Отец был рядом. Он также лежал на животе, улыбался сыну и махал ему рукой. Это помахивание Чика понял как знак и дернул кольцо.

— Дурак! — крикнул отец и исчез. Мимо пронеслась мать. Она кувырком летела вниз, перед Чикой мелькнули ее голые ноги (мать была в юбке), глаза у матери были зажмурены, и сына она не заметила.

С Чикой поравнялся ворчливый дед. Его парашют был раскрыт, дед раскачивался из стороны в сторону и размахивал рукой. Другую он прижимал к груди, будто произносил торжественную клятву. Но выражение лица у него при этом было плаксивое.

— Безобразие! — крикнул дед. Но он был тяжелее Чики и скоро уплыл вниз. Чика завис над дедовским парашютом, сверху похожим на лысину, и весь полет боялся, что наступит на эту «голову».

Приземлился Чика благополучно. Ноги мягко коснулись земли, и Чика даже не присел от толчка. Скоро к нему подошли отец и мать. Отец врезал сыну подзатыльник, а мать обняла и разревелась.

— За то, чтоб понимал! — сказал отец. Но потом добавил, что сын молодец.

Они подошли к месту сбора. Все пассажиры были здесь. Не хватало только стюардессы. Заметив это, ворчливый дед стал говорить: «Безобразие, так всегда — возьмут и бросят…» Но сейчас на него никто не ругался. Все были рады вновь оказаться живыми на земле.

Вдруг все вокруг зашумели. Это подходила к ним стюардесса. Она прихрамывала, но вид у нее был довольный. В одной руке она несла небольшой черный ящик, это была рация, в другой — аптечку.

— Неудачно приземлилась, — улыбнулась стюардесса и кивнула на ногу. — Может, кому помощь нужна? Лекарства есть.

Оказалось, что помощь никому не нужна. Все были здоровы. Стюардессу обступили и стали спрашивать, когда будет обед. Тут выскочил дед и спросил, когда приедут машины. На этот вопрос стюардесса сказала, что машины уже здесь, она связалась со спасателями еще в полете, и ждут их во-о-он за тем пригорком. Но сначала они пообедают. Здесь она стала мягко пенять мужчинам, что они все еще не побеспокоились о костре. Мужчины бросились врассыпную собирать дрова для костра. Женщины склонились над рюкзаком, стали тянуть из него продукты и ворковать над ними. Кто-то предложил позвать к костру и спасателей.

— Уже позвала, — сказала стюардесса. — Еще когда летела, позвала. Сказали, что будут обязательно.

— Милая ты моя, — вздохнула какая-то бабка. — Какая ты хорошая, девонька!