Ирина Костевич - Мне 14 уже два года

— Дуремара Пияз [1] пияз — в переводе с казахского — лук !

Одноклассники грохнули. Классная вопросительно смотрела на меня. Когда все отсмеялись, я встала и поправила:

— Доремира. Доремира Нияз. Можно просто — Мира. Там, наверное, опять неправильно написали.

— Извини, моя девочка, — смутилась классная. А можно узнать, почему у тебя такое имя?

— Моя мама — украинка, папа — казах. Родственники долго спорили над именем, а потом, — я пожала плечами и улыбнулась, — решили придумать свое. В честь дедушки-композитора. (То, что «на мою голову», я давно не добавляю даже мысленно — привыкла, и мое имя мне действительно нравится. А каждый реагирует в меру своей испорченности.)

— Да-да-да, чудесно, — затараторила учительница. Чудесное имя. Бывают и более странные имена. А фамилии, фамилии! Так, например, со мной в университете училась Майра Телекабель. Казалось бы — откуда в степи телекабель? Между тем, оказывается, при переписи населения переврали имя ее деда, его звали Тлеукабыл, и получилась такая ерунда… Тут классная осеклась и посмотрела на меня. В тишине кто-то отчетливо прошептал:

— Дуремара Телекабель… Жесть…

— Но, надеюсь, ты будешь хорошо учиться, — чтобы как-то замять, свернула с темы классная.

Урок пошел своим чередом, а я сидела и думала про батик с цветами: «Этой — ни за что, ни за какие деньги, ни-ког-да!»

На перемене подошли девочки. Мы познакомились, и они сказали, что классная у них дура, и дура она классная, то есть высшей пробы, и ничего уж тут не поделаешь. Булатик про нее стихи сочинил, она узнала, так школьное собрание устраивали, такой шум был!

— А что за стихи?

Подозвали «Воробья в очках». Булатик, предварительно оглянувшись, выдал рэп с подвыванием:

тут он лихо крутанулся на пятках.

— А почему по «рублю?»

— Ну, «тенге» был бы не в рифму. Но можно придумать!

— Хватит, напридумывался! — одернула его очень крепкая и смуглая девочка по имени Фарида. — И вообще: иди уже отсюда, выступил — и иди, а то опять пацанам все расскажешь, трепло малолитражное.

Булатик изобразил Фариде кое-что на пальцах и упорхнул, не дожидаясь пинка.

Потом меня спрашивали, где я живу, кем работают и сколько зарабатывают мои родители, есть ли у меня родные братья, братишки, сестры и сестренки и что мне больше нравится: Linkin Park или Tokio Hotel, была ли я в Турции и в «Связисте» [2] «Связист» — популярный подростковый лагерь в окрестностях Алматы , ну и, конечно — хочу ли я стать моделью и есть ли у меня парень…

После уроков Фарида сказала:

— Знаешь, у нас тут свои дела. Ты, если что, готовься. Я на всякий случай, конечно… Но сегодня не было Светки.

«Э-эх, дороги, пыль да ту-уман!» — обожаю, когда папа поет. Его голос густой и бархатный, как вечернее небо.

Никак не соберусь записать папины песни. Вроде, чего проще? Ну, да, «чего проще», если папа с мамой в Астане, а ты за тысячу километров от них трясешься в автобусе, уворачиваясь от дурацкой петли на поручне, которая, вроде, висит для удобства пассажиров, а на деле так и норовит долбануть тебя по башке. Уже час с лишним еду, а в прежнюю школу пешком ходила — за пять минут! Ещё и постоянно опаздывала, потому что не торопилась. Эх, не ценила я своего счастья!

Родители долго думали, ехать им, или нет. Но потом все-таки решились: зарплату предложили в Астане хорошую, а три месяца в разлуке со мной — это не так и много, можно потерпеть. Зато потом красиво обставим новую квартиру и все-все там у нас будет, чего только захотим. Но без родителей оказалось жить не так уж весело. Конечно, никаких тупых нотаций типа: «Учись, жизнь жесткая, потом будешь обижаться, что мы тебя не заставляли! и т. п.», но ведь и приласкаться не к кому.

Однажды мы с Динкой обсуждали, почему у всех такие скучные, жутко правильные и неинтересные родители. Нет, они, конечно, замечательные, и любимые, но какие-то… как роботы, что ли. «Ты поела?» — «Поела» — «Оделась тепло?» — «Тепло» — «Мы уходим, никому не отпирай, спрашивай «Кто?» — «Да, папа.» — «А ты воду-свет-газ проверила?» — «Да, мама». ЗОМБИ-КОНТАКТ.

И, насколько я понимаю, вся их жизнь в том и состоит, что они родились, ходили в садик и съедали там всю кашу, и не боялись Деда Мороза, пусть даже он был толстый, грудастый и с голосом поварихи. Потом они хорошо учились в школе, не прогуливали физкультуру, собирали макулатуру и металлолом, а потом поступили в институт, и там тоже хорошо учились, а потом встретились, поженились, пережили бандитскую перестройку. Прошли годы, и потом у них наконец родилась долгожданная и единственная я. Какая скука. А где чувства, страхи, сомнения, провалы?

Тупое животное существование, уж простите, мамочка с папочкой.

А Динка мне иогда так сказала: «Они все скрывают. Самые таинственные люди на свете — это наши собственные родители. У них много чего было — только рассказывать это нам непедагогично. Я вот, — говорит Динка, — чтобы узнать, кто такая моя мама, подслушиваю ее разговоры с подругами. Конечно, я и так ее знаю, но вот какой она была ра-а-аньше — ни за что она мне не расскажет. А она, оказывается, первый раз поцеловалась в пятнадцать лет, а еще ее из университета отчислили за что-то — а мне она говорит, будто все в порядке, и она закончила…»

Ну, может, это Динкина мама такая. Вообще она мне кажется не слишком скучной. А вот моя мама кристально, прозрачно, исключительно обыкновенная. Как можно так жить? Я бы не хотела.

Ну, вот, и теперь я с бабушкой.

Бабушка обо мне заботится, и мы с ней разговариваем. Бабушка очень много знает всего. Чего не спросишь — выдает не хуже Википедии. Будто у нее в голове огромная библиотека. Но представьте себе — можно ли приласкаться к библиотеке? Нельзя, потому что там наверняка есть нудная книжка, где сказано: «Бабушки! Не позволяйте своим внучкам лезть к вам с «обнималками-целовалками», потому что тогда внучки…» Даже не знаю, что тогда… Может, «сядут вам на голову»? Или «перенесут на вас свои микробы»? В общем, к моей бабушке не поластишься — она этого не одобряет.

А маму с папой я увижу только на осенних каникулах.

Достала эта дорога! Когда вырасту, не буду ездить в автобусах. Я хочу стать художницей. Тогда можно не торопиться на работу, не отчитываться ни перед кем. Художники делают, что захотят. Про них говорят: «Творческую личность надо оберегать!»

Еще я люблю представлять, как стану мамой. У меня будет такая маленькая прикольная дочка, и я ей стану разрешать все то, что родители запрещают мне. А еще мечтаю о том, каким будет мой парень. Представляю наше первое свидание и даже первый поцелуй. Но это пока мой секрет!!!