Франтишек Лангер - Братство Белого Ключа

Так продолжалось изо дня в день. Учеба может подождать, если надо бегать, боксировать и укрощать Чимеру. Ребята опять приходили в сад каждый день, не обращая внимания ни на синяки, ни на распухшие носы.

— Боже мой, этот футбол слишком жестокий вид спорта, — причитала над Колобком маменька и прикладывала ему компресс на очередной синяк. — Мяч — и так изуродовал!

Колобок смеялся в душе. Если бы только маменька знала, какая у него сильная левая! Это сказал ему сегодня Чимера.

А как было весело возвращаться с тренировок и рассказывать друг другу, как они опять проучили Чимеру! Впрочем, с каждым днем это становилось труднее. Чимера теперь уже редко хватался за живот, не сопел и не стискивал зубы. Чимера привык. Тогда ребята придумали еще кое-что. Копейско где-то разыскал подкову и сунул ее в правую перчатку. Эту рукавицу он потом одолжил Бонди на его последний раунд.

— Ну и задали же вы мне жару! — говорил Чимера в конце тренировки, когда ребята после двенадцати раундов заставили его еще попрыгать через веревочку (этой цели служила бельевая веревка пани Копейсковой).

В это время Чимера уже работал столяром и делал ящики. Три кроны за ящик. Он рассчитал, что с утра до трех часов дня успеет сколотить десять прекрасных, чистеньких ящичков, они пришлись бы по вкусу любому упаковщику. И только потом он мог уделять время своим озорникам.

Чимера гордился новыми друзьями, хотя по-прежнему не щадил их. Своему старому приятелю по рингу Колде он нередко хвастался:

— Приходи, посмотришь мою школу. Мои парни бегают стометровку за тринадцать с половиной секунд, а один делает четыреста метров за пятьдесят восемь, а может, и меньше — мы отсчитываем время по обычным часам. Талант, приятель!

О боксе он не говорил. Разве можно говорить о боксе с Колдой, который занимал третье или четвертое место в республике среди боксеров среднего веса и был хорошо оплачиваемым тренером «Виктория-Жижков» [9] Виктория-Жижков — название известного спортивного клуба в старой Чехословакии. . Но по просьбе старого товарища Колда все-таки пришел. Впрочем, любой футбольной команде нужны хорошие бегуны. Даже если они еще очень молоды. И Братство показало себя в полном блеске. О пане Колде они знали не только от Чимеры, но и из спортивных газет, которыми теперь был завален весь стол в беседке. Колда был сильнейшим бойцом с резким ударом.

— Знаешь, Чимера, — сказал Колда, пряча секундомер, — вон тот длинный пробежал свои четыреста метров за пятьдесят семь с половиной секунд. Это неплохо и для взрослого. А стометровку — просто сказочно! Ну и малыши! Даже тот… ага… Франтик, пробежал ее за чистых двенадцать. Кто хочет, может навестить меня в воскресенье на Викторке. Наша юношеская команда нуждается в хорошем центре нападения.

— Может быть, пан Колда будет так любезен и покажет нам с Чимерой хоть один раунд бокса? — попросил Колду Ярка.

— Нам бы очень хотелось увидеть настоящий бокс.

— Нет, нет, — отмахивался Чимера.

Зато Колда охотно согласился. Один раунд с такой бездарностью, как Чимера, был для него игрушкой. Напротив, пусть ребята посмотрят. Чимера стал слишком заносчив, даже если он и тренирует. И бедняге Чимере ничего не оставалось, как натянуть перчатки. Хорошо еще, что Копейско успел вытряхнуть из своих перчаток подкову и голыши, пока пан Колда снимал пиджак и рубашку.

Так Братство увидело раунд настоящего бокса. Ближний бой, бой на дистанции, удар снизу, прямой удар в подбородок — все, о чем рассказывал им Чимера, теперь они увидели собственными глазами. Ребята не могли вымолвить ни слова. Но пан Колда поднял руку, не дожидаясь конца раунда, и сказал:

— Ну, хватит. Я что-то сегодня не в форме. Но ты, Чимера, держался молодцом. Я сказал бы… но это, конечно, потому, что я сегодня не в своей тарелке. Где ты тренируешься?

— Разве я тренируюсь? Я ведь столярничаю, — ответил Чимера.

Колда много не говорил, вернее почти ничего не сказал и вскоре ушел. Зато Чимера, едва Колда скрылся за калиткой, крикнул Братству:

— Ребята, давайте-ка!..

И дал каждому два трехминутных раунда. Сегодня он был с ними не так резок, даже напротив, все время шутил, и, когда Бонди удавался какой-нибудь удар, Чимера превозносил его до небес. Подкова и голыши были опять в перчатках. Чувствовалось, что с Чимерой произошла внезапная перемена.

На другой день в одиннадцать часов Чимера теребил шапку, стоя перед паном Кршикавой, который в этот момент завтракал.

— Я охотно верю, Чимера, что вы мечтаете вернуться на ринг. Но посудите сами — вряд ли публика захочет смотреть на вас. И к тому же вы, наверное, не прочь получить две сотни за один раунд, в котором вас положат на обе лопатки?

Пан Кршикава был толстенький господин с коротенькими ножками, но превосходный спортсмен. Так, по крайней мере, он сам утверждал.

— Всякий хотел бы получить даром две сотни, я тоже.

— С меня довольно и одной, — скромно заметил Чимера.

— Гм! Итак, сотня? В конце концов, вы мне можете понадобиться. На будущей неделе у меня состоится матч на первенство: наш чемпион Джим Лапша против мексиканца Хуареса. Маленькая увертюра у меня уже есть: пара боксеров в весе пера, затем для поддержания серьезного настроения наш Джек Забейгол. Если он не откажется, вы можете пригодиться. Разумеется, вы не играете тут никакой роли: Джим Лапша и Хуарес обеспечивают полный сбор. Таким образом, если вас не пугает взбучка… Но аванс вы все равно не получите.

Чимера радостно сбежал по лестнице. Джек Забейгол очень подвижный боксер, и у него за плечами немало побед. Если закончить с ним игру вничью или проиграть с небольшим счетом, то можно восстановить, пожалуй, свою былую славу хорошего боксера. А это вполне возможно. Ведь только вчера (он не сказал об этом даже своим мальчуганам), если бы Колда не сдался, он уложил бы его в третьем раунде. Да что в третьем? Во втором. И Колда знал об этом. Ведь он, Чимера, перестал вообще чувствовать его удары, словно у него вместо кожи подошва.

После обеда Братство увидело нечто новое. Мешок, набитый песком и подвешенный на толстой веревке к толстому суку. Чимера нещадно молотил по мешку, потом подставлял под удары лицо и плечи. А после тренировки Чимера стал рассказывать Братству об обязанностях секундантов на ринге, какими приемами они массируют, и вообще всякое такое…

— Я обучил вас этому делу для того, — обратился он через неделю к ребятам, — чтобы вы завтра смогли мне помочь. Завтра у меня состоится встреча. Хорошо, если трое из вас пойдут со мной. У меня ведь никого нет, кроме вас. Полотенце и губку придется одолжить…

— Это принесу я, — сказал Колобок.

— …ведро для воды…

— Возьму мамино, все равно завтра лестницу не мыть, — вызвался Копейско.