Петр Капица - Мальчишки-ежики

Ну, а если дождь усиливался, она прятала ребят под лапником густых елей. Домой они возвращались сухими.

Собранные детьми лисички, маслята, красные, свинухи и белые грибы вместе с жареным луком и рисом шли у стряпух в начинку для пирожков. Начинка получалась сочной и вкусной. Другие торговки не умели так делать, поэтому пирожки Анны и Анели по-прежнему шли нарасхват.

Начинающих торговок охватил азарт. Каждое утро они поднимали ребят чуть свет с постелей и, дав по пирожку, снаряжали в лес. Матреша не всякий раз могла ходить с ними, у нее были свои заботы по хозяйству. Ребята без нее находили едва приметные тропки в вереске, продирались сквозь заросли папоротника, пересекали ручьи, гати и выбредали на холмы, поросшие высокими соснами. Здесь росли толстоногие боровички, маслята. Иногда ребята натыкались в ольшанике на острые пни, сплошь обросшие веснушчатыми опятами. Тогда они набивали ими корзинки доверху и в глубь леса не шли, а сворачивали в болото. Там на кочках росла крупная и сладкая брусника. Ее можно было срывать горстями.

Иногда кто-нибудь из них натыкался на медянку или серую гадюку. Сразу раздавался крик:

— Змея… змея! Скорей ко мне!

Увидевшему гадюку полагалось следить, чтобы хитрая тварь не уползла, не спряталась. Остальные же хватали палки, выламывали хлысты и мчались на крик, а увидев извивающуюся змею, спешили хлестнуть ее, норовя отрубить хвост. Без хвоста она ползти не могла.

В брусничнике и на порубках змей было много. Непонятно, как никто из босоногих ребят не наступил ни на одну из них. Ведь они обычно смотрели не под ноги, а больше вперед и по сторонам.

Наевшись до отвала ягод, ребята не спешили домой, а шли купаться на речку.

Удивительно притягательную силу в детстве имеет петляющая среди полей и песчаных осыпей русская речка! Мальчишки и девчонки с разбегу бросаются в нее и словно попадают в прохладное объятие ласкового волшебника, наполняющего их силой и радостью. Дети способны без конца плескаться в бегущей воде. Неважно, что тела их, остывая, покрываются гусиными пупырышками, ведь можно на время выскочить на горячий песок, вываляться в нем и, полежав под лучами солнца, вновь с разбегу нырнуть в воду и, преодолевая течение, плыть на противоположный берег…

Обычно Фрида, Ромка, Антон и Дима купались до тех пор, пока не становилось так холодно, что зуб на зуб не попадал. Тогда, попрыгав то на одной, то на другой ноге, чтобы вытряхнуть из ушей воду, они натягивали на посиневшие и трясущиеся тела одежонку и бегом возвращались домой.

Появилось непонятное для мальчишек слово НЭП — новая экономическая политика Советской власти.

Мгновенно изменился рынок. Больше трех дюжин новых ларьков выстроились в два ряда на площади за пожарной каланчой. В ларьках продавались откуда-то взявшаяся мануфактура, изделия жестянщиков, сапожников, гончаров, деревообделочников. Появились кустарные папиросы «Пушка», леденцы, сахарная вата, пирожные…

В центре городка открылись частные пивные, ресторан с биллиардной, два кинотеатра и карусель. Новых хозяйчиков называли нэпманами.

Владелец ресторана «Пале-Рояль», отведав на рынке пирожков Анны и Анели, пригласил обеих к себе на работу. Анеля тотчас же согласилась, а Анна, не желая терять самостоятельности, отказалась. Муку она стала добывать у мельника Лийва, которого крестьяне называли Ян Янычем.

Обрусевший эстонец походил на моряка-голландца. Он начисто сбрил усы, а сивую бородку оставлял почти на шее под подбородком.

Лийв всегда был запачкан мучной пылью, сосал погасшую трубку и говорил по-русски с сильным акцентом. Вместо «б» и «в» произносил «п» и «ф», искажал и другие буквы.

Продавая муку, Ян Яныч разрешал Анне брать осевки и сметать мучную пыль с лотков и сит.

Отправляясь на мельницу, Анна всякий раз брала с собой Ромку, чтобы Ян Яныч поменьше распускал руки. Мельник то и дело щипал ее за бока. Анна, не желая ссориться, терпела эти «ухаживания» и лишь иногда с укоризной скашивала глаза в сторону Ромки: нехорошо-де, мальчик видит.

Однажды Ян Яныч попросил Анну и Ромку помочь ему поохотиться на голубей. Набрав в карманы зерна, Лийв рассыпал его узкой дорожкой, ведущей к мельнице. Затем распахнул створки ворот и спрятал за одной Анну, за другой — Ромку.

Голуби не заставили себя долго ждать. Они слетались к мельнице со всех сторон и сразу же набрасывались на рассыпанный овес.

Ромка слышал, как птицы хлопали крыльями и клевали зерно. Некоторые из них так увлеклись добычей, что, забыв об опасности, перескакивали порог и пробирались к лоткам.

Тут раздался негромкий свист Лийва. Одновременно Анна с Ромкой толкнули створки ворот и с грохотом их захлопнули. Птицы, оставшиеся на мельнице, заметались, стремясь вырваться из западни, но уже было поздно.

Вместе с Громачевыми Лийв прошел через небольшую калиточку вовнутрь мельницы. А там, схватив длинную палку, начал глушить голубей.

Ошалевшие птицы метались меж балок, бились в запыленные стекла окон. Стремились пролететь в люки, пролезть в любую дыру, лишь бы увернуться от ударов палки и вырваться на волю.

Лийв ловко сбивал их на землю, двумя пальцами откручивал им головы и велел Анне подбирать тушки в мешок.

Нескольким голубям удалось удрать от преследования через открытый люк на чердаке. Ян Яныч послал Ромку наверх поймать их живьем.

Обрадованный поручением, мальчишка по лестнице поднялся на чердак и начал охотиться за перепуганными птицами. Но их не так-то легко было поймать. Голуби перелетали с балки на балку и поднимали такую пыль, что Ромка чихал.

Наконец ему удалось загнать их в тесный угол, под накат крыши, здесь птицы уже не могли увернуться от его рук. Схватив двух сизых самцов, Ромка прижал их к груди и счастливым спустился вниз. Но там никого не было. Мельник и Анна куда-то исчезли.

Остановясь около жерновов, мальчишка настороженно стал вслушиваться, но, кроме журчания воды под полом и поскрипывания колеса, ничего больше не услышал.

Не найдя ни Анны, ни мельника, Ромка выпустил голубей и ушел домой.

Анна вернулась часа через два.

— Куда же вы делись? — спросил Ромка.

— А мы тебя искали, — ответила Анна.

Но он понял, что она солгала. Это видно было по глазам.

Анна принесла в мешке более двух дюжин голубей. Переодевшись, тут же принялась ощипывать мертвых птиц, а Ромке с Димкой велела принести сухих дров и растопить плиту.

Выпотрошенных голубей Анна опалила над пламенем и натерла солью. Потом тесно уложила одна к другой тушки на противни и поставила в духовую.

По всей кухне вскоре распространился запах жаркого. Зарумянившиеся, поджаристые голуби оказались очень вкусными. Ромке с Димкой досталось только по крылышку, потому что весь улов Анна решила продать.