Александр Соколовский - Первый особого назначения

Каждый день по нескольку раз дежурные растолковывали многочисленным посетителям, что мастер болен. Причем больше всего возмущало ребят то, что посетители все до единого оказывались какими-то бессердечными. «Болен?» — спрашивали они с удивлением, словно Гриша не имел никакого права болеть, раз у кого-то испортилась электроплитка или прохудилась кастрюля. Шефы и не подозревали, что мастер все-таки работает. А он работал. Работал по ночам, тщательно занавешивая окошко.

Рамка для стенной газеты, починенная Гришей, всем очень понравилась. Кузю стали торопить с заголовком. И вот оказывается, что никакого заголовка не будет и надо дожидаться, когда приедет из лагеря Юрка Лютиков.

— Ладно, — сказал Степка. — Подождем, пока Андрей придет. А сейчас давайте дальше работать.

Но не успели ребята снова взяться за топоры и пилы, как рядом раздался насмешливый возглас:

— Видал, Севка? Вот работнички! Команда мастеров класса «мягкий знак».

Возле ворот стояли и смотрели на ребят Севка Гусаков и Лешка Хворин. Лешка хохотал, а Севка стоял молча, и только губы его кривились в презрительной усмешке.

— Смотри, смотри, Севка, — не унимался Хворин, показывая на Пончика, стоявшего со своим сантиметром в руках. — Это у них портной. Доски иголкой будет сшивать.

Было ясно, что ребята пришли, как обычно, чтобы вызвать из дома Гошку.

— Эх, жалко Андрея нет, — прошептал Женька. — Он бы им ответил.

— Ладно, не обращай внимания, — хмуро сказал Степка. — Давайте, ребята, работать. — И он с остервенением вонзил лопату в землю, словно вместо земли перед ним были ненавистные рожи Гошкиных приятелей.

— Лесопилка на дому, — продолжал издеваться Лешка. — Ну и столяры собрались!..

— Сам бы попробовал! — не выдержав, ответил Женька. — Вот бы мы тогда посмеялись.

— Тебя-то могу поучить, — сказал Лешка, внезапно перестав смеяться.

Он вразвалку двинулся к ребятам. Степке в словах его и в движениях почудилась угроза. Наверно, никто не ждал от Гошкиных приятелей ничего хорошего. Все молча глядели на приближающегося Лешку. Мишка Кутырин засопел и насупился. Ростом он был почти с самого Хворина и, вероятно, приготовился стать на защиту Женьки. Однако заступаться ни за кого не пришлось. Подойдя к Косте, Лешка посмотрел на доску, презрительно сплюнул и потянулся к рубанку.

— Ну-ка, дай.

Это прозвучало хоть и грубовато, но дружелюбно. Мишка успокоился и перестал сопеть. Ребята подступили поближе и стали с любопытством смотреть, как Лешка потрогал пальцем лезвие рубанка, как постукал молотком по стальной пластине, как он примерился и ловко начал строгать. «Вж-ж… фр-р-р…», «Вж-ж… фр-р» — зажужжало и зафыркало у него в руках. Желтая стружка, закрученная, как поросячьи хвостики, поползла на траву. Хворин и правда строгал умело.

— Здо-орово!.. — протянул Пончик.

Эта похвала, очевидно, пришлась Лешке по душе.

— А ты думал! — произнес он самодовольно. — У меня отец столяр. Я к этому приучен.

Он гладко обстругал доску сверху, с боков и с удовольствием оглядел ее, наклонив голову чуть-чуть набок. Потом взглянул на ребят, и Степка увидел, что глаза его, всегда тусклые и сонные, сейчас блестят.

— Ну что? Видал? — спросил он у Кости. — А ну давай тащи другую.

Севка Гусаков давно уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Увидав, как Олег и Мишка с готовностью положили перед приятелем еще одну доску, он крикнул:

— Хватит тебе, Лешка, ерундой-то заниматься!

Но Хворин даже не посмотрел на него, а только сказал:

— Обожди! Еще одну!

Он снова примерился. Рубанок на мгновение повис над доской, словно выбирая удобное место, куда бы опуститься… И в этот миг во двор вбежала запыхавшаяся Оля. Лицо ее было красно от быстрого бега. Марлевая повязка болталась на шее.

— Ребята! — закричала она задыхаясь. — Степка, Таня! Скорее! Надо доктора позвать! Грише плохо!

Совсем не обязательно было мчаться к Грише целой толпой. Но бывает так, что рассудок отстает от ног. Только секунду Степка стоял в оцепенении и смотрел на трясущиеся Олины губы, а потом, сорвавшись, бросился прочь со двора. За ним, побросав инструменты, кинулись Таня, Женька, Костя, Мишка и Олег. Оля тоже побежала. И во дворе, возле наваленных грудой досок, возле вырытых ямок и недоумевающего Лешки остались Севка, Кузя и Пончик.

Лишь на улице, опомнившись, Степка остановился.

— Костя, — сказал он. — Ты беги с Олей в поликлинику. А мы — к Грише…

Гвоздев кивнул и пустился в противоположную сторону. Оля едва поспевала за ним. Степка, Таня Женька, Мишка и Олег побежали дальше.

По дороге Оля на бегу рассказала Косте, что произошло. Она варила суп, когда Гриша встал и начал чинить электрический утюг.

— Там такая змейка в утюге, как белый червяк, вся длинная и такими кольчиками, кольчиками… Я ему говорю, чтобы ложился, а он не слушается… Только смеется. А потом… Ой, Костя!.. Потом он потянулся к полочке — щипцы достать…

— Какие щипцы?

— Ну, такие черные, большие… Плоскозубцы…

— Плоскогубцы.

— Ну, плоскогубцы. Он их взял… И вдруг как схватится за сердце! И упал!.. Я его еле до кровати дотащила…

Пока Оля и Костя мчались к поликлинике, «шефы» толпой ворвались в каморку глухонемого мастера и только тут отдышались. Степка, пройдя на цыпочках, осторожно заглянул за фанерную перегородку. Гриша лежал на койке и тяжело дышал. Ворот рубахи на его груди был надорван. И, может быть, впервые Степка только сейчас почувствовал, как душно здесь, в этой тесной узенькой комнатушке.

— Ну что? Живой? — спросила Таня, заглядывая за перегородку из-за Степкиного плеча.

— Живой. Дышит…

— Ясно, у него осложнение после гриппа, — сказал Женька. — У меня папа чуть не умер. Сердечный припадок был.

— А что твоему папе делали? — спросил Олег. — Мы, может, без доктора, сами…

— Нет! — решительно возразил Степка. — Доктора надо подождать.

Не зная, что делать и для чего они все сюда прибежали, ребята мялись у двери, поглядывали в окошко, тихонько переговаривались. Таня предложила было положить Гришу поудобнее, но Женька, сделав страшные глаза, сказал, что человека с больным сердцем нельзя даже переворачивать с боку на бок.

Неожиданно во дворе зафыркал автомобиль. Мишка выглянул в окно и с завистью пробасил:

— Ишь, на машине прикатили!

Действительно, из голубого «Москвича», на котором было написано красными буквами «Неотложная медицинская помощь», вылезли Оля, Костя и высокий хмурый человек в белом халате и белой полотняной шапочке.

Очевидно, по дороге Костя и Оля рассказали доктору про Гришину болезнь и про ребят, взявших над ним шефство, потому что тот нисколько не удивился, увидев в тесной каморке мастера пионеров. Он только с неудовольствием оглядел стены комнатушки и покачал головой.