Александр Соколовский - Первый особого назначения

Фридрих был взбешен. Быстрыми шагами вышел он из комнаты, оставив клочок бумаги на столе. Он не пришел проститься с умирающим отцом, и у постели барона в минуту его кончины остался только один Гриша. Оставленный молодым барином бумажный лоскуток Гриша спрятал, думая, что он может еще понадобиться.

И клочок бумаги вскоре понадобился Фридриху. Он очень обрадовался, узнав, что бумажка цела, и начал отыскивать средства, чтобы попасть в Россию.

Множество способов испробовал молодой барон, чтобы получить право поехать в страну, откуда бежал его отец, но все старания были напрасны. И с каждым годом, проходившим в безуспешных хлопотах, Гришин хозяин становился все раздражительнее.

Для поездки в Советскую Республику нужна была виза — разрешение Советского правительства. А такой визы Фридриху не давали. Он был сыном эмигранта, братом офицера, который воевал против Советской страны в 1918 году. И нечего было ему делать на русской земле. Большевики охотно приглашали в свою страну для работы специалистов-инженеров, нефтяников, металлургов, техников. В России строились новые заводы, железные дороги, открывались богатые месторождения руд, нефти и угля. Фридрих же не был ни инженером, ни строителем, ни техником. И он все больше ненавидел недоступную для него Советскую Россию.

В 1934 году власть в Германии захватили фашисты. Эти молодчики в коричневых рубахах частенько поговаривали о войне против большевиков, и Фридрих, решив, что война — это более легкий путь попасть в Россию, чем хлопоты о визе, вступил в фашистскую национал-социалистическую партию.

В июне 1941 года германские танки двинулись через советскую границу. Гришин хозяин купил большую карту Советской России и повесил ее на стене в своем кабинете. Но он не спешил на фронт. Он ждал, когда гитлеровские части подойдут к городу, отмеченному на карте крохотным черным кружочком. Только один-единственный городок и нужен был ему там, в далекой России. Он приказал Грише вырезать из бумаги флажок и укрепить его на острой булавке. Этот флажок Фридрих каждый вечер сам передвигал по карте, все ближе, все ближе к заветному черному кружочку.

И вот, наконец, наступил день, которого барон ждал многие годы. Острие булавки вонзилось в черный кружок, и Гришин хозяин подал рапорт с просьбой отправить его на восточный фронт. Разрешение было получено, и барон стал собираться в дорогу. Ночью, во время этих сборов, Гриша увидел, как Фридрих вынул из потайного сейфа в стене и спрятал в свой бумажник листок с начерченными на нем линиями и крестиками.

Именно в эту ночь лихорадочных сборов Гриша узнал, что клочок бумаги, который так бережно хранил его хозяин, — это план тайника, где спрятаны драгоценности старого барона.

В ту же ночь Гриша переоделся в мундир солдата германской армии. Отныне он был денщиком, а не слугой своего хозяина. Впрочем, это было одно и то же.

Истерзанную, в мрачных развалинах увидел Гриша Россию. Поезд мчался мимо сожженных деревень, мимо разрушенных вокзалов, мимо пустырей, на которых торчали обгорелые пни.

Маленький городок, куда они приехали на третий день пути, тоже был разрушен войной. Сердце сжималось у Гриши, когда смотрел он на эти груды камней, над которыми висели тучи неоседающей пыли. Но барон был весел. Особняк, где хранились сокровища, был цел, и Фридрих счел это добрым предзнаменованием.

Особняк был занят штабом дивизии. Здесь же, на втором этаже, жил дивизионный командир — генерал. Днем и ночью усиленные патрули дежурили вокруг дома. Но для барона все двери были открыты. Генерал даже предложил ему поселиться в одной из комнат на втором этаже. Он, конечно, не знал, что этот особняк когда-то принадлежал предкам его неожиданного гостя.

Однако на другой день барон стал мрачен и угрюм. Советские части наступали. Фронт подходил все ближе к городку. А Фридриху никак не удавалось проникнуть в подвалы под домом незамеченным.

Прошли сутки, другие, третьи. На востоке над горизонтом багровыми зарницами вспыхивали орудийные залпы. Штаб стал походить на растревоженный муравейник. И вот на четвертую ночь, когда вспышки над горизонтом казались особенно близкими и страшными, барон приказал Грише взять фонарь и следовать за собой. Они вдвоем спустились по каменным ступеням в сырой подвал, и здесь Гриша, зажег свечу в фонаре.

Они продвигались по коридорам, и их уродливые тени плясали на мокрых каменных стенах заброшенного древнего подземелья. В одном из коридоров барон велел Грише ждать, а сам двинулся вперед. Вскоре огонек фонаря исчез за каким-то поворотом, и глухонемой слуга остался в полной темноте.

Он ждал долго. Изредка ему казалось, что стены, каменные своды и пол вздрагивают словно от каких-то могучих ударов. А потом… Потом ослепительный луч сильного электрического фонаря осветил его, скорчившегося возле мокрой стены. Гриша увидел перед собою людей в советской военной форме — гимнастерках, перепоясанных широкими ремнями, в касках с алыми звездами.

В эту ночь город был взят советскими войсками.

— А барон? — спросил Степка. — Куда же он девался?

— Удрал, — показал Гриша.

— А сокровища?

Мастер помедлил немного и ответил: «Как видишь, он вернулся за ними».

Так вот что! Этот барон, казавшийся Степке таким симпатичным, и есть наследник Генриха Гольцева! Фон Гольца, о котором рассказывал дедушка Арсений!

Дедушка говорил, что сокровища, спрятанные Генрихом фон Гольцем, искали и не нашли… Но ведь у тех, кто искал, не было плана! Не было бумажки с отмеченным крестиком местом тайника… Может быть, клад и до сих пор лежит в запутанных коридорах под Вовкиным домом? И, может быть, сейчас, как раз в эту минуту, сын Генриха Гольцева, крадучись словно вор, пробирается подземными переходами к месту, известному ему одному?

Сказав Грише, что его ждут дома, Степка простился с мастером и выскочил из мастерской. Он еще не знал толком, куда ему бежать. К Андрею? К ребятам? В милицию?

Очутившись на улице, Степка остановился в нерешительности. Если прямо сейчас побежать в милицию и рассказать обо всем, поверят ли ему? Не поднимут ли на смех?

«К Андрею! Надо бежать к Андрею!» — решил Степка и вдруг услышал знакомый голос:

— Степа! Это ты?

Через улицу к нему бежала Таня.

— Куда ты девался? Я тебя уже два часа ищу.

— После, Таня, после, — зашептал Степка. — Я потом тебе все расскажу. Сейчас надо бежать к Андрею…

— К Андрею? Зачем? Он ушел в театр. С матерью. Я видела его.

Степка опешил.

— В какой театр?

— В обыкновенный. В городской…

— Ой, Таня! — упавшим голосом произнес Степка. — Что же делать? Ты понимаешь, тот барон, немец, он приехал, чтобы найти клад…