Яан Раннап - Барьер трёх минут

Конечно, он не надеялся, что сразу пробежит за три минуты. Пика спортивной формы, безусловно, так быстро не достигнешь. Он думал, что покажет три минуты и семь или восемь секунд. Во всяком случае — меньше трёх десяти. И он не поверил своим глазам, когда секундомер показал три пятнадцать.

Конечно, нельзя было удовольствоваться таким результатом. Ведь это даже на две секунды хуже, чем на последних соревнованиях, когда он проиграл Роланду. На следующее утро он повторил контрольный забег. Сжав зубы, он мчался что было сил. «Вчера, ты слишком легко отнёсся к делу, — твердил он себе. — Но теперь покажи, на что способен». Однако стрелке секундомера все эти утверждения были нипочём. Когда у следующего километрового столба Ээри остановил секундомер, стрелка, как и вчера, стояла у отметки пятнадцати секунд.

Загадочная история. Невероятная. Он тогда ещё верил, что законы физики действительны и в делах житейских. Ведь рост мощности пропорционален количеству работы, произведённой в единицу времени. А он поработал как настоящий мужчина. Почему же его мощность не возросла?

Спрашивать об этом нельзя было ни у кого. Тогда ему пришлось бы выложить и всё остальное, что саднило душу.

Автобус с рёвом преодолел ухабы, оставшиеся после прокладки кабеля, и пополз в гору. Сейчас будет остановка.

Самое умное, что мог бы сейчас сделать Ээри — выскочить из автобуса. Ведь автобус идёт кружным путём, и от этой остановки напрямик до стадиона не больше трёхсот метров. Ээри успел бы ещё увидеть забеги на стометровку. А сразу же за ними начнутся прыжки в высоту. Какого чёрта он вообще оказался в автобусе? Какое ему дело, кто будет бежать за школьную команду! Беги, Ээри. Беги, пока не поздно.

С-с-с-с! — знакомо шипит сжатый воздух. И уже поздно. Расплывчатое курносое лицо по-прежнему подрагивает на оконном стекле. Стекло до того запылённое, что на нём вполне можно написать:

3,15 3,15 3,15 3,15

Ну да, от этого шока он к вечеру всё же пришёл в себя. Если человек очень захочет, он сумеет всё оправдать. Одну-единственную неделю попотел, а уже хочешь результатов, — сказал он себе. — Так быстро в ногах силы не прибавится, и так быстро объём лёгких не увеличится, — мысленно твердил он. — Потренируйся хотя бы недели четыре, позаставляй себя целый месяц, а уж тогда начинай замерять время, — упрямо повторял он. Каждое утро. Тридцать одно утро подряд. Когда у человека цель перед глазами, он может многое. Сможет и самое трудное — быть последовательным.

Третий контрольный забег он сделал на стадионе. Занятия в школе к тому времени уже закончились, большая часть однокашников разъехалась из города по деревням. Больше не требовалось вставать на тренировку чуть свет. В полдень, когда жаркое солнце гнало всех на берег озера, на стадионе почти никого не бывало. Никому не было дела до худенького бегуна, который хотел узнать насколько приблизился он после месяца усиленных тренировок к пределу трёх минут.

На сей раз худенький бегун воздержался от предсказаний. Он стал суеверным. Он словно боялся отпугнуть хороший результат. Он решил, что если ничего заранее не загадает, не придётся и разочаровываться.

И всё же ему пришлось разочароваться. Разочароваться сильнее, чем три недели назад. Как только он бросил взгляд на секундомер. Стрелка остановилась на двенадцати секундах.

Следующие три минуты и двенадцать секунд он пролежал здесь же, возле финиша. Жадно вбирая лёгкими воздух, он угрюмо уставился на циферблат секундомера. Лишь на три секунды лучше, чем три недели назад! Неужели из этого следовало сделать вывод, что каждую неделю он сбрасывал всего лишь по одной секунде с волочащегося за тремя минутами хвоста? Если так, то дело ещё не столь плохо. Секунду в неделю. Если так, то можно предположить, что через месяц он сбросит ещё четыре секунды, а через два — уже восемь. И через три месяца, когда они опять придут в школу... Но нет, так думать нельзя. Глупо. Мол, минус четыре, минус ещё четыре и ещё четыре. Будто спорт это простая арифметика. Ерундовых три секунды! Может быть, он сбросил их за счёт того, что бежал по гаревой дорожке стадиона и не в тренировочном костюме, а в трусах и в шиповках.

Центр города остался позади. Пассажиров в автобусе мало, как и всегда в это время. Почему вы не садитесь, молодой человек? Но этого никто не спрашивает. Такой вопрос просто мелькает в голове у Ээри.

Конечно, можно бы сесть. Ведь ноги у него не казённые. К тому же они устали порядком.

Да, ногам его действительно сильно досталось. И надо же быть таким упрямцем. Мог бы ведь прекратить тренировки, когда увидел, что, несмотря на упорное самоистязание, результаты не улучшаются. Мог бы, как некоторые другие, отправиться в дружину старшеклассников и загребать деньгу. Ну да, в дружину его, пожалуй, и не приняли бы. Четырнадцатилетних они не слишком-то хотят принимать. Но и без дружины нашлась бы работа. Уехал бы, например, к тётке в Коривере и там присмотрел бы что-нибудь на собственный страх и риск. Люди, умеющие держать тяпку, всюду нужны. Он же, как репей, прилип к дому. Вернее, к гладким пешеходным дорожкам в парке кирпичного завода.

Ах, мог бы вполне оставить свою вечную беготню? Ну нет! Об этом и думать нечего, Ээри. Именно этого ты и не мог. Ведь если бы ты бросил тренироваться уже тогда, если бы раньше бросил спорт, тебя всю жизнь мучила бы мысль, что у тебя, может, были шансы достичь вершин, и при большем упорстве, работоспособности и последовательности ты достиг бы её. А теперь ты можешь быть спокоен. Всё, что возможно, сделано. Всё испробовано. Теперь ты знаешь, что пробежать тысячу метров за три минуты тебе просто не по силам. Именно тебе. Кому-то другому, может быть, и удастся, если он захочет потрудиться.

С-с-с-с! — шипит снова воздух в трубках и шлангах. Опустившийся на сидение у двери Ээри вздрагивает. Почему автобус свернул с линии? Что это ещё за остановка?

Впрочем, спрашивать об этом не требуется, он и сам знает. Как же он мог забыть! Ведь сейчас четверть третьего. Через несколько минут подойдёт таллинский поезд. Каждый день к приходу этого поезда их автобус делает маленькое отклонение от обычного маршрута. Он сворачивает с линии, чтобы заехать на станцию и доставить оттуда пассажиров в центр города.

Как и давеча на стадионе, Ээри не может понять, что за сила срывает его с места и выталкивает за дверь. Но как бы там ни было, он вдруг оказывается на тротуаре. И уж вовсе не может он понять, что заставляет его пуститься бегом.

Старая городская граница совсем рядом — у последнего скопления построек. До домов кирпичного завода отсюда чуть более километра. Большими размашистыми шагами пробегает Ээри мимо знакомого белого столба. Была ли то сила привычки — у километрового столба он включил секундомер!