Яан Раннап - Барьер трёх минут

— Вот так-то, синьоры! — сказал Вилле насмешливо. — Вот так-то, лорд Лууд и дон Карлос! Большой кусок рот дерёт. Высокий рост ещё не делает баскетболистом. Я, например, начну с малого.

И подойдя поближе к щиту, он точно забросил дважды по пять очков.

С тех пор Виллем Туви частенько играл с воображаемыми противниками. Так час-другой бросков по корзине проходили гораздо веселее. К лёгким победам он больше не стремился. Противники, которых он звал спуститься с сумрачного угла балкона, бросали почти так же хорошо, как и он. И с ними было непросто, буквально сумасшедшая нервотрёпка.

Однажды, когда Вилле опять вот так вызвал померяться силой сына часовщика, призванного повысить средний рост команды «Викингов», ему вдруг ответил настоящий живой голос:

— Говорил, не говорил тут с кем-то? — послышалось из угла. И тренер Тамбик, непривычный, чужой и странный в пиджаке и брюках, закрыл за собой дверь спортзала.

От волнения и страха мальчик покраснел. Ему казалось, что его поймали на месте преступления.

— Ни с кем я не говорил. Я... просто... пришёл убирать вместо матери.

— Пришёл, не пришёл, убирать, не убирать, — повторил тренер и уселся на низкую гимнастическую скамейку у стены зала. — А теперь бросаешь мяч? Бросай, бросай!

Выражение лица у него при этом было такое, какое всегда бывает у людей, которые говорят одно, а думают в это время совсем о другом. Час назад тренеру Тамбику пришлось выслушать горькие упрёки. Во время недавних соревнований городская сборная всё-таки забыла, что от неё зависит честь города. А может быть, она просто была подготовлена гораздо слабее, чем первая тройка участников соревнования на кубок.

«Кто может сказать, почему иногда поражение как бы заранее предрешено?» — размышлял про себя тренер Тамбик. И вдруг почувствовал желание сложить с себя обязанности тренера и перейти на такую работу, в которой успех и благополучие не зависят от столь неопределённых, неуправляемых факторов, как процент попаданий «крюком» центрового Рооба или настроение председателя спортобщества. В спортзал он забрёл, чтобы обдумать планы на дальнейшее.

Но тут оказался этот мальчишка. Невысокий, с прямыми угловатыми плечами, светлыми торчащими в стороны вихрами.

— Хочешь, значит, стать баскетболистом? Хочешь, не хочешь стать? — спросил тренер Тамбик и отбросил подкатившийся к нему мяч обратно на середину зала.

— Хочу, — сказал Вилле. Уж во всяком случае он не тот, кто опустит глаза. Выпятив острый подбородок, мальчик стоял под корзиной. И только левая нога его беспрерывно подрагивала, свидетельствуя о волнении, которое овладело им.

— Н-да, — тренер провёл ладонью по лицу, словно ему потребовалось что-то смахнуть оттуда. — Рост у тебя маловат, маловат, маловат. Почему не хочешь стать гимнастом? В гимнастике маленький рост — преимущество.

Вилле не знал, почему он не хочет стать гимнастом. Просто не хотел — и всё.

— А вдруг подумаешь, не подумаешь о беге на длинные дистанции? Стайеры в основном невысокого роста. Почему не думаешь стать бегуном-стайером?

Вилле не знал и того, почему он не думает о беге на длинные дистанции. Да, пожалуй, именно потому, что всё время думает о баскетболе.

— Мал, слишком мал, — повторил тренер Тамбик, качая головой. — И вряд ли ты когда-нибудь станешь высоким.

В иной день Тамбик так не сказал бы. У тренеров, как и у врачей, своя профессиональная этика. И подобные слова с ней не вяжутся. Но сегодня с Тамбиком говорили в высшей степени откровенно, даже резко, и он не видел сейчас причин, почему нужно говорить с этим мальчишкой иначе.

Вилле поджал губы.

— Бывают и невысокие баскетболисты.

Уже по одному только выражению его лица было видно, что слова тренера мальчик как бы стряхнул с себя, словно дождевые капли.

— Есть, есть, конечно. Посредственные. А хороших мало. Очень мало. И почти все они незаурядные личности. Разве ты незаурядный, заурядный?

Вилле не ответил. Он не понял, всерьёз ли был задан вопрос. А главное — не знал, что понимает тренер под словами «незаурядная личность». Вместо ответа он медленно поднял мяч на уровень глаз. Чаух! — прошуршала сетка, когда мяч влетел в корзину.

— Да-даа, да-даа, — произнёс, тренер Тамбик, словно разговаривал сам с собой. — Ты хочешь быть незаурядным. Думаешь, я не замечал, как ты тут вертишься и подсматриваешь. Как мышонок. Но есть от этого польза, нет пользы?

Вилле и теперь ничего не ответил. Он заставил говорить мяч. Чаух! — снова зашуршала сетка корзины.

— Думаешь, в пылу игры так же легко, не легко бросать, — спросил тренер. — Чаух! — и два очка, чаух! — и опять два очка? — Он и это сказал как бы про себя, но в его голосе уже не было горечи. И Вилле уловил это.

— Если буду каждый день тренироваться... час или два... начнёт получаться.

— Начнёт, не начнёт. А если не начнёт? — Тамбик заинтересованно поднял голову.

— Буду тренироваться больше. Хоть полдня.

— Хоть полдня, — эхом повторил тренер. И улыбнулся неожиданно даже для самого себя. Он не мог понять, откуда вдруг такой подъём настроения. А может, это ему передался оптимизм мальчишки? Или какая-то невидимая рука вышибла из головы дневные неприятности?

— Хоть полдня, — пробормотал тренер Тамбик ещё раз и принялся стаскивать пиджак.

В этот день ученик седьмого класса Виллем Туви впервые тренировался по-настоящему. И впервые случилось с тренером городской сборной такое: опыт долгих лет своей работы он передавал одному-единственному баскетболисту, к тому же почти ребёнку. Тамбик разделся, снял туфли и долго бегал в носках из одного конца зала в другой, и чем сильнее потел его загривок, тем лучше становилось его настроение.

— Ну, — сказал наконец тренер. — С меня хватит. У меня кости старые, нестарые, кто их знает, как они себя поведут.

На самом-то деле совсем другое заставило его заспешить. Ему вдруг пришла в голову мысль, которую требовалось обмозговать в спокойном месте. Новый вариант комбинации для молниеносной атаки. Нечто столь простое и остроумное, что ему не верилось, как это он раньше не додумался до такого.

В дверях он обернулся. Худой, остроплечий мальчишка в линялой майке стоял посреди большого спортзала, и тренер сам удивился, почему он вдруг помахал ему рукой, как машут обычно ребёнку или очень близкому человеку.

— Будь здоров, мышонок!

Михкель почтительно проводил тренера до выхода. Старый сторож — «комендант», как он иногда любил себя называть, — был очень доволен успехом своего юного приятеля. Был он очень доволен и тренером Тамбиком. За долгие годы у Михкеля сложился собственный взгляд на шумного тренера. Он считал Тамбика чересчур жёстким, откровенно говоря, буквально злым человеком. Теперь Михкель пересмотрел свою точку зрения. Старику уже было известно, как поступили с Вилле на баскетбольной площадке улицы Роху, и он решил при случае рассказать об этом тренеру.