Алла Драбкина - Волшебные яблоки

— Я тоже уеду, — сказала Аленка, — хочешь, я поступлю в повара и уплыву вместе с тобой?

— Реально, — одобрил Вася.

— Мы вернемся черные, как негры, и привезем с собой обезьянку, да? Или попугая. Или даже крокодила, да?

— Имеет смысл, — согласился Вася.

— Но вдруг нас после восьмого класса не возьмут, да и ждать долго… Что тогда?

— Есть такая опасность.

— Хоть бы в другую школу перевестись, а?

— Тебе не понравилась наша школа?

— Дело не в этом… Просто я… — Аленка не договорила.

— Главное, ты не ной… — сказал Вася жестко.

— А я не ною, — сказала Аленка вызывающе, — я не ною, понял? Мне никто никогда не говорил, что я ною! — Она выкрикнула это громко и побежала прочь.

Васе стало ее жалко. Он не хотел ее обидеть. Он понимал, что на Аленкину долю выпала самая трудная роль. Но все-таки зачем она такая… покорная…

— Аленка, не обижайся. — Вася догнал ее, схватил за локоть.

— А мне его жалко, жалко! — крикнула Аленка. — Он совсем не умеет жить, понимаешь? Он не умеет, как мы с тобой! Он читать не умеет, кино смотреть не умеет, дружить не умеет!

— Я же ничего не говорю, не обижайся, Аленка…

— Давай о чем-нибудь другом, ладно? — улыбнулась она.

Они заговорили о лете, куда уехать на лето, о собаках, какая порода лучше, и не заняться ли им тайной дрессировкой Барда, чтоб сделать из него пограничного пса.

— Реально! — соглашался Васька со всем, что говорила Аленка.

Очень им хорошо было оттого, что они во всем почему-то согласны и понимают друг друга. И лица у них были довольные, улыбающиеся.

Даша Мочкина, которая шла им навстречу, сразу заметила это.

— Ах, какой сюрприз! — злорадным голосом сказала она вместо обычного «здравствуйте».

Вася и Аленка остановились, удивленно поглядели на Дашу.

— Отойди! — пробурчал Вася.

— Ты чего? — пробормотала Аленка.

Но Даша, не слушая, пошла прочь. Она, как всегда, торопилась.

— Наверное, нам нельзя ходить вместе? — вопросительно сказала Аленка.

Васе хотелось закричать, что ерунду она говорит, что нельзя же просто так перестать дружить с человеком, с которым тебе хочется дружить.

— Да, нам не следует ходить вместе, — скучным голосом сказал он.

— Я тогда пойду! — проговорила Аленка и побежала.

Побежала по-настоящему, так, чтоб Вася ее не догнал.

— Вы как хотите, а я ему врежу, — плакал Венька Булкин, — уж как хотите, а врежу…

— Ты хочешь убить человека? — вредным голосом сказала Соня.

Дело было на переменке, после драки. Дрались Венька с Мишкой, как вы уже, наверное, поняли. Собственно, это была даже не драка. Просто Мишка побил Веньку, потому что Венька, хоть и сильный человек, не сопротивлялся. Булкин случайно наступил на ногу какому-то первокласснику. Конечно, малышу было больно, потому что Венька самый настоящий слон. Венька перед ним извинился, даже присел на корточки, чтоб завязать малышу шнурок. В это время на Веньку с криком: «Бить маленьких?» — налетел Мишка. Он сбил с ног Булкина, заодно и первоклассника, который и так уже пострадал. Венька, падая, все соображал, как бы упасть так, чтоб не раздавить малыша, упал самым неудобным образом и ударился головой о батарею. Пока он поднимался, Мишка еще несколько раз пнул его ногой.

Венька плакал не столько от боли, сколько от обиды. Он плакал и грозился побить Мишку, однако привести свое намерение в исполнение не решался, потому что окружающие его ребята смотрели хоть и сочувственно, но осуждающе.

А в другом конце зала хохотали Мишка и второгодник Савельев, голова которого возвышалась над головами остальных ребят.

Санитарка Ася Подлепихина промокала бинтом ссадину на голове Булкина и тоненько пищала:

— Надо его обсудить, ребята. Ну сколько же можно?

— Так ведь ему переживать нельзя, — сказал кто-то.

— Ему нельзя, а нам можно?

— Бойкот бы объявить, вот бы узнал…

— Что же ты на него не влияешь? — вдруг обернулась Соня к Аленке.

— Я не знаю, как на него влиять… Он меня не слушает и не уважает. Только списывает — и больше ничего…

— А ты добром, по-хорошему, — ехидно сказал Вася и сам испугался своего тона.

— А тебя, кот Базилио, никто не спрашивает, понял? И я тебя не слушаю, понял? — неожиданно крикнула Аленка.

Как хотелось Васе сейчас же, тут же извиниться перед ней, сказать, что он пошутил, сказать, что он просто поглупел от злости на Мишку. Просто можно с ума сойти, когда видишь, что добрягу Булкина бьют ногами, а он даже не может дать сдачи. Видите ли, Мишка умрет!

А может, Мишка настрадался из-за чего-нибудь и заболел? Родители его вечно ругают. Может, он оттого такой дурной, что детство у него несчастное?

Аленка так и считает. Наверное, она права. Она вообще умная девочка. Самая умная девочка на свете. Не чета этой Мочкиной. «Ах, Даша умнее сверстников… Ах, Даша гениально рисует!» Видела б ваша Даша, как Аленка рисует, хоть у нее и краски самые обычные, за сорок копеек. Как это она сказала: «Кот Базилио»! Да, так и сказала. Никто так Ваську никогда не называл. Видно, здорово на него разозлилась, если такое придумала. Но этой самой Даше за сто лет такого не придумать.

— Васька, тебя оскорбляют! — сказала Соня, удивляясь тому, что Вася не собирается оскорбляться.

— И буду оскорблять! И буду! — крикнула Аленка со слезами в голосе. — Кот Базилио! Морковка рыжая! Конопатый! Вот!

Вася посмотрел на нее, и под его взглядом она замолчала. Весь класс смотрел сейчас на Васю. И Булкин, и Подлепихина, и Сонька, и Мочкина, и Аленка, все, все…

Они смотрели, думая, что он знает, как выпутаться из этой каждодневной несправедливости, которая происходит теперь откровенно, у всех на глазах. Из-за этой несправедливости плачет добряк Венька Булкин, злится спокойная и веселая Аленка, и, наконец он сам, Вася, должен выслушивать несправедливые упреки.

Как бы хотел Вася оказаться на месте любого из ребят, пусть бы лучше его побили, а не Булкина, пусть… Но только чтоб не смотрели на тебя как на надежду. Вася просто не выдержал этого общего вопроса и пошел от ребят куда глаза глядят.

Зазвенел звонок на урок. Вася не оборачивался, уходил вначале по длинному залу, прочь от класса, потом по лестнице, вниз…

Только на улице он остановился. Чувствовал он нечто скверное, ну вроде как нападающий, забивший гол в свои ворота. И если уж правду сказать, Вася заплакал. А как плачут рыжие конопатые мальчишки, не вам объяснять…

Он уходил от школы и твердил, что никогда сюда не вернется, потому что никто его теперь не уважает, и правильно делают, если он не может решить такого пустякового вопроса, не может быть мужчиной, не может ни за кого заступиться…