Вера Иванова - Пари на любовь

Продолжать поиски бессмысленно: стемнело, ветер клонил и рвал деревья, а потом в сумраке блеснула молния, грянул гром, и хлынул такой дождь, что собака и хозяйка вмиг промокли до нитки. Они бросились к подъезду, и тут откуда-то сверху донеслось знакомое «Пг-г-гивет, малышка!»

Голос шел от высокого раскидистого тополя из самого центра двора. Лиза подбежала к дереву, запрокинула голову. Капли били в лицо, ветки терялись в темноте, попугая не было видно. Да и что можно было разглядеть в таких условиях. Отчаявшись, она закричала, и верная Метла вторила громким лаем. Но попугай не откликнулся..

И тогда Лиза решилась. Карабкаясь, как обезьянка, и соскальзывая с мокрых веток, она полезла на дерево и висела там до тех пор, пока окончательно не убедилась, что Цицерона нет

Огорченная неудачей, девочка съехала вниз и шлепнулась рядом с Метлой.

— Но он же был там, правда? — спросила она, обняв мокрую собачью шею. — Ты же тоже слышала, да?

Метла жалобно заскулила, но это было больше похоже не на ответ, а на просьбу вернуться в теплый безопасный дом.

— Нельзя, — Лиза со вздохом покачала головой. — Я и сама бы рада, но Цицерон в беде. Даже страшно представить, что теперь будет с этим домоседом. А все Данка-поганка! И где только она откопала этих отморозков?

Метла больше не скулила — как будто поняла.

— Хорошо хоть, новые хозяева тебя со мной отпустили! Не знаю, что бы я одна делала… Интересно, куда же он подевался? — продол

Интересно, куда же он подевался? — продолжала беседовать с собакой Лиза.

Метла шлепнула хвостом по луже и подняла голову в сторону навеса под крышей, где пережидали ненастье голуби и вороны.

Лиза взглянула туда же. Показалось ли ей или под самым скатом действительно мелькнуло алое пятно? Цицерон был серым жако с ярко-красным хвостом. Вряд ли можно было разглядеть его с такого расстояния, да еще в темноте, да еще в дождь, и все же…

Надо предпринять еще одну попытку, последнюю!

— Метла, искать! Искать Цицерона! — скомандовала Лиза, вскакивая.

Собака встрепенулась и потащила девочку к подъезду.

— Да не домой, а к Цицерону! Ты что, не поняла?

Однако Метла упорно натягивала поводок. Вскоре стало ясно, что она не капризничает, а выполняет приказ: она вела Лизу мимо квартиры наверх, к чердаку.

— Искать! Искать, Метла! — подгоняла Лиза, и собака укоризненно косилась на нее большим черным глазом, словно спрашивая: «А я что, по-твоему, делаю?»

Дверь на чердак поддалась легко — замок был сорван. Наверху было темно и сыро, будто протекала крыша.

— Место, Метла! Сидеть! — прошептала девочка. Она решила пробираться дальше одна, чтобы, если попугай все-таки найдется, собака не спугнула его радостным лаем.

Дождь безобидно барабанил по крыше, но если грохотал гром, становилось страшно. Лиза приседала и зажмуривалась, а когда сердце успокаивалось, снова пробиралась вперед, нащупывая в темноте дорогу.

Птицы, сгрудившись, сидели на слуховом окне. Это были голуби, обычные городские сизари. Вспугнутые появлением незваной гостьи, они недовольно заворковали, некоторые сорвались с насеста, но тут же вернулись, видимо, решив, что человек все же меньшее зло, чем разгулявшаяся стихия.

Попугая среди них не было.

— Цицерон! — на всякий случай все же громко позвала Лиза. — Ты здесь?

Она уже почти не надеялась, когда услышала знакомый голос. Однако это было уже не бодрое «Пгивет, малышка!», а жалобное, сиплое «Цици хороший! Цици хороший!» Распугивая голубей, Лиза выглянула в оконный проем. Маленький жалкий комок пристроился на самой кромке — должно быть, птицы не пустили его в свою компанию.

— Цицерон, иди ко мне! Иди! — позвала она и протянула руку. Однако попугай не двинулся. Вероятно, он устал и выбился из сил, а может, сердился на Лизу за то, что она бросила его одного.

Надо было схватить его, но как? Для этого пришлось бы вылезти на крышу, а попугай, как назло, уселся на самом краю, за охранительным ограждением.

Ливень усилился — Цицерон захлопал крыльями, громко закричал, и Лиза, стиснув зубы, подтянулась и, с трудом протиснувшись в маленькое оконце, перевалилась на мокрую поверхность.

Она тут же съехала, и ноги уперлись в решетку. До птицы оставалось метра полтора, и это было самое опасное место, уже ничем не огражденное. Девочка снова позвала попугая, но тот спрятал голову под крыло и не отзывался.

Тогда, дрожа от холода и страха, она перелезла через ограждение и, уцепившись одной рукой за решетку, потянулась другой к попугаю, приговаривая: «Цици, Цици, Цици!» Бесполезно. Подманить бы его, но как?

Тут она вспомнила, что попугай любил чупа-чупсы — он съедал их вместе с оберткой и палочкой. Апельсиновая карамелька намокла в кармане, стала противной и липкой, но сладкий запах от этого только усилился.

Чтобы подобраться с приманкой поближе, пришлось почти отпустить решетку. Но — о чудо! — Цицерон повернул голову и уставился на леденец. А потом сдвинулся с места и, клацая когтями по мокрой крыше, направился к угощению.

Он был уже совсем рядом, когда небо расколола яркая вспышка. Молния была самой мощной за эту грозу и самой близкой, а последовавший гром показался ударом в гигантский барабан. Грохот прокатился по цинковым листам, крыша задрожала, голуби забились на чердаке. Попугай подпрыгнул и, взмахнув крыльями, с громким криком исчез в темноте.

А девочка, вздрогнув от испуга, выпустила решетку и начала медленно съезжать..

Она пыталась уцепиться за что-нибудь, но пальцы и колени беспомощно скользили, а потоки воды неумолимо подталкивали к краю. Она кричала, барахталась, царапалась, но ответом был только шум ветра и барабанная дробь дождя. И лишь на самом краю ей удалось упереться ногой в загнутый край, и это немного замедлило падение, а потом она услышала собачий лай и почувствовала, что ее тащат за куртку вверх..

Это была Метла. Просунув голову между прутьев, собака вцепилась в капюшон и, упершись всеми четырьмя лапами, тянула на себя. Неожиданная помощь придала сил, Лиза снова начала карабкаться, и на этот раз ей удалось ухватиться за решетку и перевалиться через нее.

Несколько минут девочка лежала пластом, пытаясь перевести дыхание и справиться с колотившей тело дрожью.

— Спасибо, Метла, — произнесла она наконец. — С меня призовое кило сухого корма.

Оксана стояла у открытого окна и смотрела на дождь. Это было одним из маленьких удовольствий, которыми так нечасто в последнее время баловала жизнь. Она вдыхала чистый влажный воздух, полный терпкого запаха мокрой молодой листвы, подставляла лицо под случайно залетающие в комнату капли. Гром и молнии не пугали ее, она лишь вздрагивала, зрачки слегка расширялись..