Стефан Каста - Зеленый круг

Мы сидим под крышей и прислушиваемся к усиливающемуся ветру. Вскоре он уже ревет, как мотор. Даже Дэвид слегка бледнеет. Я обматываю пол-лица шарфиком. Вспоминаю, что по телевизору обещали ураган. Нам пора уходить.

Но сумасшедший ветер и ливень делают наше бегство совершенно невозможным. Нам остается лишь сидеть и надеяться на лучшее.

— Только бы крышу не сдуло! — кричу я и показываю пальцем на потолок.

Но в этом шуме меня никто не слышит. Словно зачарованные, мы смотрим, как бушует стихия, превратившая все за несколько минут в кромешный ад. Сквозь завывание ветра я различаю грохот и вдруг вижу, как со школьного двора уносит дуб. Хватаю Дэвида под руку.

— Дуб! — кричу я. — Его больше нет!

Дэвид оборачивается ко мне. Его глаза широко раскрыты от ужаса, и, заметив это, я сама чувствую, как страх вонзает в меня свои когти.

— Дина! — зову я. — Дина!

Но она не слышит. Я чувствую, как прибывает вода. Она уже доходит до щиколоток. «Боже, — думаю я, — мы захлебнемся, как котята».

Внезапно в террасу врезается что-то тяжелое. Удар такой силы, что я слышу, как совсем близко что-то ломается. Затем — новый удар, такой же мощный. Вся терраса вздрагивает. Дина хватается за меня, чтобы не упасть.

— Дина! — кричу я. — Дина, я боюсь!

Я вижу, как, почти касаясь стены, мимо пролетает темный предмет. Сначала я не понимаю, что это. Но вскоре до меня доходит: это был автомобиль Гун-Хелен. Это он врезался в террасу. Не понимаю, как еще не сорвало крышу над нашими головами — видимо, стена школы немного гасит силу урагана. Иначе нас бы уже давно сдуло ко всем чертям.

Мне кажется, что дождь стихает. Ветер успокаивается или?.. Словно над двором нависает гигантская крыша. Я смотрю на остальных. Габриэль мне кивает. Он тоже это заметил. Я показываю пальцем на Дэвида, съежившегося около меня. Габриэль снова кивает. Он снова кивает, показывая в сторону выхода, а потом — на запястье, где носят часы. Я понимаю, о чем он: мы должны приготовиться выскочить с террасы и добежать до школы, как только ветер немного утихнет.

— Давай, Дэвид! — кричу я. — Бежим!

В следующую секунду над нами проносится и падает в воду что-то похожее на огромную летающую тарелку. Ветер снова ревет, будто совсем обезумел. Дождь немедленно отзывается, переходя в ужасный ливень. Я успеваю подумать, что, когда нам показалось, что ураган утих, он только собирался с силами. И вдруг понимаю, в чем дело: сдуло жестяную крышу школы. Вот почему дождь на мгновение прекратился. А теперь стало еще хуже. «Это никогда не кончится», — думаю я и чувствую, как по телу, словно паралич, растекается паника.

О стену террасы бьется что-то тяжелое. Терраса вздрагивает, и где-то поблизости раздается подозрительный треск. Я вижу темную тень, в секунду промелькнувшую перед нами. Джип Гуся! Вся терраса словно покачивается. Но вода больше не прибывает. Кажется, даже наоборот, немного уходит. Я испытываю неслыханное облегчение!

Внезапно в окне я вижу новую, более крупную тень. Никак не пойму, что это такое. Тень быстро скользит мимо нас. Что бы это могло быть? Оно огромное, как дом. Мне становится дурно. Другая огромная тень догоняет нас. «Нет, — думаю я, — этого не может быть. Может, это мы скользим?» Я бросаю взгляд на Габриэля и Дэвида. Как и мы с Диной, они из последних сил стараются удержаться на скамейке.

— Что это, Габриэль? — пытаюсь я крикнуть. — Что происходит?!

Но я знаю, что никто не слышит ни слова. Все это плохо кончится. Мы умрем. Я четко осознаю, что не хочу этого. Я не хочу умирать! Я хочу еще немного пожить! Я хочу, чтобы со мной снова все было в порядке, хочу жить обычной жизнью…

Вдруг что-то врезается в террасу на такой скорости, что нас всех едва не выбрасывает наружу. Я чувствую, как пальцы вытягиваются, и, словно кошка, впиваюсь ногтями в деревянную скамью. Рядом со мной борется Дина. Она ободряюще мне кивает. Словно от страха она стала наоборот только сильнее.

Тут вдруг до меня доходит, что с нами происходит. И почему вода больше не прибывает. И что это за огромные тени. Это же дома! Террасу оторвало от здания школы. Это мы проносимся мимо домов по городу!

Я бросаюсь на пол и закрываю руками голову.

— Помогите! — кричу я. — Дина, помоги! — но, кажется, с моих губ не срывается ни слова.

Становится темно. Не знаю, что происходит. А потом — пустота…

Дни тянутся безымянной чередой, однообразные, одинаково пустые, одинаково серые. Ветер все так же ревет, а огромные волны швыряют тяжелый плот, словно щепку, то вниз, то вверх. Мы спустили парус и лежим под крышей. Порой слышим отчаянные крики белых птиц, плывущих за нами и вскоре исчезающих в серой мгле. Эта белая стая словно почему-то провожает нас, и мы теряемся в догадках. Пытаемся заснуть, но грохот волн, накатывающих на плот, не позволяет этого сделать. Мы закрываем глаза совсем ненадолго, на несколько минут, и по-звериному чутко дремлем.

Внезапно сквозь дрему до меня доносится вопль Дины. На мгновение ее голос заглушает шум воды, и мне не удается разобрать ни слова. Мы выползаем на четвереньках из-под крыши и вглядываемся в серую мглу. Дины не видно. Снова слышен ее крик. Пронзительный, как у тех белых птиц. Дина знает, что это единственный способ поддерживать с нами связь. У них с Дэвидом очень сильные голоса. В этот раз я слышу ее более отчетливо. Может быть, она кричит громче. Ее послание, как всегда, лаконично. И застает меня врасплох.

— …ЛЯ!

Мы смотрим друг на друга в темноте. Я чувствую, как мое сердце проснулось и снова забилось. Угадываю тревогу в глазах остальных. Изумление. Надежду, искрой мелькнувшую в серой мгле. Мы напрягаем слух до предела. Хотим услышать еще что-нибудь, хотим терять надежду. Как долго мы просто сидим и ждем — не знаю. Единственное, что мы слышим, — это шум воды. Голос Дины кажется теперь галлюцинацией, миражом, фантазией. Наконец мы сдаемся и снова впадаем в полузабытье.

Я закрываю глаза, но не успеваю погрузиться в дрему. Голос Дины пробудил во мне нечто, что я считала безвозвратно утерянным. Проходит некоторое время, прежде чем мне удается подыскать слово, передающее то, что я чувствую. Я долго мысленно перебираю знакомые мне слова. Наконец нахожу слово и начинаю задыхаться, осознав его значение. Тоска!

Я чувствую, как оно вертится в желудке, словно теплый шарик. Щекочет, греет, потом почти жжет, пока я мысленно то так, то сяк кручу это слово — «тоска». Теплый шарик пытается вырваться наружу: вот он добирается до грудной клетки, поднимается по горлу и оказывается на языке. Мой рот полон букв. Я совсем без сил. Это слово терзает меня, я больше не могу удерживать его в себе. Открываю рот, пытаюсь исторгнуть его, чувствую, как оно вместе с теплой рвотой выплескивается в серую мглу передо мной. «Тоска», — мысленно повторяю я и вытираю рот.