Ольга Матюшина - Жизнь побеждает

«Ну, пятиклассница, пойдем теперь к Анне Николаевне, секретарю райкома. Она хотела посмотреть на тебя», — сказал отец.

Они пошли тропинкой через сосновый лес. Легко дышалось смолистым воздухом. Ни малейшего ветерка, даже вершины сосен не качались. Золотисто-розовыми казались стволы. Ветки, крепкие, пушистые, раскинулись на фоне синего неба… Солнце уже садилось. Показался берег Шелони.

«Хорошо как здесь, папа!» — сказала девочка. Ей захотелось спуститься к реке, но отец торопил ее. Вдоль берега тянулись фруктовые сады. Яблони уже отцветали. Словно снегом, белыми лепестками покрылась земля.

У маленькой калитки отец остановился. «Вот здесь живет Анна Николаевна», — сказал он.

По дорожке, посыпанной песком, они подошли к дому, совсем зеленому, — так густо обвил его стены хмель. На скамейке лежал белый пушистый кот. Надя почесала ему за ушками. Кот замурлыкал, блаженно вытянулся.

«Ты уже познакомилась с Белячком?» — Надя повернулась. Женщина в светлом платье, стройная, с русой косой, лежавшей венком вокруг головы, ласково глядела на нее.

«Поздоровайся же с Анной Николаевной!» — сказал отец. Девочка нерешительно протянула руку. Совсем иначе она представляла себе секретаря райкома.

Анна Николаевна ласково потрепала Надю по щеке и пригласила Платоновых в дом. Там она заговорила с отцом о колхозных делах. Девочка с любопытством разглядывала комнату, где живет секретарь райкома. Ей казалось, что такой ответственный человек должен не походить на обычных людей, и дом у него не такой, как у всех. А тут она увидела большую, но простую, светлую комнату с распахнутыми в сад окнами. В ней стояла полка с книгами. На стенах висели картины. И что поразило Надю — это пианино с раскрытыми нотами. «Неужели она сама играет?» — подумала девочка. Хотелось спросить, но Анна Николаевна подошла к столу, где лежали газеты, развернула номер «Правды» и, показывая ее Павлу Ивановичу, озабоченно сказала: «Вы читали — фашисты вошли в Париж. Они двигаются со страшной быстротой. Война разгорается. Заняты Дания, Норвегия, Бельгия, Люксембург, Голландия и почти вся Франция…»

Она подошла к карте Европы, висевшей на стене, и указала на красную линию. «Это линия движения фашистских войск. Я каждый день отмечаю. А вы, Павел Иванович, следите за газетами? Колхозники читают?.. Знают, что происходит в мире?» — «Как же читаем, Анна Николаевна! А вот карту большую я обязательно куплю и повешу в правлении. — Платонов взглянул на часы. — Еще сейчас успею в магазин».

Прощаясь, Анна Николаевна сказала Наде: «Ты всегда можешь приходить сюда. И ночевать оставайся, если захочешь».

До́ма Платоновых ждало большое горе. Дарья Васильевна не вышла, как всегда, им навстречу. Она лежала на кровати бледная, с закрытыми глазами. Муж в тот же день свез ее в больницу. Когда вернулся — сказал ребятам: «У мамы больное сердце. Ей придется недели две там полежать. Надюша, как ты одна со всем справишься?..»

Дети так привыкли, что мама всё сделает, обо всем позаботится. Теперь Наде пришлось заменять ее. Отец с колхозниками работал на сенокосе до поздней ночи, — была самая горячая пора. Надя и раньше часто помогала маме. Ей казалось, что она всё может сделать, но в первый же день своего самостоятельного хозяйничанья девочка поняла, как это сложно. Особенно трудно успеть сделать всё во-время. Пока она выгоняла корову — куры забирались в кухню и такой там кавардак устраивали! От их кудахтанья просыпался братишка. Он гонял кур по комнате. Куры взлетали на стол, на полки, на окна. Роняли горшки с цветами, книги. Генька радостно смеялся, а Наде было не до смеха. Сколько посуды они перебили!

Сестренка Валя чувствовала себя большой, собиралась в школу. Она старалась во всем помогать Наде. А та больше всего боялась за Геню и просила ее смотреть за ним. Мальчик вечно выдумывал новую шалость.

— Ох, трудно было вести хозяйство без мамы!.. — тяжело вздохнула Надя, вспоминая.

— Долго мама пробыла в больнице?

— Около месяца.

— Ты, наверно, измучилась за это время? — с участием спросила Татьяна Васильевна.

— Конечно! А когда приехала мама из больницы — я ее с постели не пускала… «Ты только говори, что надо делать!» — просила ее. Под маминой командой куда легче стало работать, и времени на всё хватало…

Боязнь за мать и желание постоянно быть около нее изменили характер девочки. Часто Дарья Васильевна посылала ее к подружкам, но Надя отнекивалась, ссылаясь на хорошую книжку, которую хочет дочитать. Она стала много думать. Полюбила чтение. Книга Николая Островского «Как закалялась сталь» сделалась ей особенно дорогой. Надя прочитала ее несколько раз.

Об учении в пятом классе она рассказывала мало. Только ночевки у секретаря райкома крепко запечатлелись в памяти девушки.

— Я полюбила дождливую или вьюжную погоду. В такие дни всегда оставалась у Анны Николаевны. С нетерпением ждала тихих вечеров у нее, задушевных разговоров. Анна Николаевна учила меня понимать, в какой замечательной стране мы живем. Часто она рассказывала о детстве Владимира Ильича Ленина, о том, как хорошо он учился и меньше пятерки не получал. В такие минуты я не знала, куда глаза от стыда девать, и потом старалась избавиться от троек.

Анна Николаевна много рассказывала о комсомольцах, о том, как они помогают партии. «А пионеры? — спрашивала я. — Что они должны делать?» — «Учиться, учиться и еще раз учиться, — говорил Владимир Ильич. Никогда не забывай его слов!»

На ярких примерах Анна Николаевна показывала, как развилась и окрепла наша страна под руководством Коммунистической партии.

«А в Европе — война, — рассказывала она. — Как много разрушено английских городов, сколько людей осталось без жилья! Фашистские самолеты как коршуны кружатся над Англией, сбрасывая бомбы на мирных жителей…»

Анна Николаевна объяснила мне, кто такие фашисты, рассказала о их бредовой затее завоевать весь мир. Тогда мне еще трудно было понять всё, что она говорила.

Я училась хорошо и в шестой класс перешла с наградой. Папа собирался по делам в Ленинград и обещал взять меня с собой.

Ленинград!.. Побывать в Ленинграде, Татьяна Васильевна, было моей заветной мечтой. Анна Николаевна когда-то училась там. Она знала все места, где жил и выступал Владимир Ильич. Я хорошо запомнила ее рассказы. И вот теперь моя мечта сбывалась!

Я считала часы и минуты. Не зная, куда девать время, я уходила в сад. Подвязывая ягодники, всё думала о Ленинграде.

Распускались цветы. Над ними жужжали пчелы, шмели, толклись бабочки. Радостные песни скворцов звенели в воздухе. Так хорошо было у нас в саду!

Однажды вечером мы с мамой пошли на речку мыть посуду. Там было еще лучше. Залюбовавшись закатом, мы не могли уйти с берега. И не мы одни: много колхозников пришло отдохнуть на Шелонь. Везде слышался говор, то тихий, то громкий, детский смех. По реке плыли лодки. Пройдут они — и снова река как зеркало, ровная, блестящая, и только песни с лодок еще долго звучат… Татьяна Васильевна, я никогда не забуду этого вечера!.. А каким страшным был следующий день!..