Жани Сен-Марку - Фаншетта, или Сад Надежды

— Нет-нет! Танк… он не знает! — заявил Нерон.

Правда ли это? Как было на самом деле? Может быть, Нерон действовал с согласия банды? Это было невозможно узнать.

Фаншетта снова взглянула на мальчика, дрожащего от волнения или от холода — ведь он был почти раздет, — а может быть, и от голода… И девочка сделалась печальной, как голый сад, в котором, казалось, ни одно растение уже никогда больше не захочет цвести.

— Слушай, Нерон, — сказала она устало, — ты поступил очень плохо. Но я не хочу, чтобы ты сегодня из-за меня стал вором… Уходи, Нерон! Я дарю тебе то, что ты хотел взять. Оставь себе… Ну, а теперь беги скорей!

И прежде чем мальчик успел прийти в себя от удивления, Фаншетта вытолкала его на улицу и с шумом заперла дверь на большой засов.

Фаншетта еще не спала, когда через три четверти часа град маленьких камешков, брошенных в ставни, известил ее о том, что инцидент не исчерпан.

«Что эти черти еще придумали? — подумала она с некоторой тревогой. — Может быть, позвать брата Жюля на помощь?»

Но брат Жюль жил довольно далеко от Фаншетты. К тому же в такой поздний час он, вероятно, спал, как Бишу, сном праведника.

Девочка наскоро оделась, продолжая обдумывать положение. Зачем ее предупреждают, если хотят причинить ей зло? Может быть, для того, чтобы она выглянула в окно, подставляя себя под удар?

Новая партия камешков заставила ее вступить, не открывая окна, в переговоры.

— Что вам надо? — спросила Фаншетта, стараясь придать своему голосу твердость.

— Открой, Фаншетта! Я опять пришел… принес тебе всякие вещи! — раздался голос Нерона.

— Какие вещи? — продолжала Фаншетта, не открывая окна.

Послышался шепот.

За окном яростно спорили… Фаншетта готова была поручиться, что вся банда в полном составе находится там.

— Ну что, Нерон? Раскроешь ты наконец рот? — скомандовал Танк сухим, повелительным тоном.

— Не могу! Она не хочет! — простонал Нерон.

— Разве вы не понимаете, что у этой мыши от страха мороз подирает по коже! — насмешливо сказал Головешка.

Он был хитрее всех. Услышав такие слова, Фаншетта, держа керосиновую лампу в руке, решилась приоткрыть ставни.

Действительно, вся банда марсиан с Монмартра выстроилась перед ее домиком. Каждый из них, за исключением Танка, держал в руке пакет. При появлении Фаншетты на секунду воцарилось молчание, после чего выступил Танк.

— Мы пришли… — начал он, — мы пришли тебе сказать, что мы не воры… И что мы Нерона не посылали. Нас его частные дела не касаются. Когда он нам сказал… мы были против… Но он уже накупил жратвы… Мы не можем отдать твои монеты. Так вот, мы принесли… На, держи! Привет!

И Танк с достоинством дал сигнал к отступлению.

Банда двинулась в обратный путь, и никто из мальчишек не бросил прощального взгляда на пакеты.

Фаншетте было теперь смешно вспоминать, что всего две минуты назад она придумывала фантастические способы, как привести в равновесие свой завтрашний бюджет. Теперь перед ней было достаточно продовольствия, для того чтобы прокормить большую семью. А марсиане, один за другим, молчаливо удалялись, и темная ночь словно стирала с лица земли жалкие фигуры мальчишек, у которых на сердце было тяжело, а в желудке пусто. Вдруг Фаншетта позвала Нерона:

— Нерон!.. Нерон, скажи им, чтобы они пришли помочь мне… Ведь все равно мне одной так много не съесть! А если они откажутся, я завтра все отдам мадам Троньон!

Нерон помчался выполнять поручение. Он догнал банду на тропинке, ведущей к флигелю. Всякому героизму есть предел, и через несколько минут все шесть марсиан, и вдобавок Хромой на руках у Красивых-Листьев, сидели верхом на ящиках Фаншетты. Девочка разожгла керосиновую печку, стараясь как можно меньше дымить, и выкрутила побольше фитиль лампы — ей очень хотелось хорошо разглядеть бездомных детей, которых она должна была завоевать. Наконец-то она их видела вблизи…

Марсиане ели, не думая ни о чем другом. Они с молчаливой жадностью поглощали хлеб, сосиски, ветчину, апельсины — все, что Нерону удалось добыть у хозяина какой-то харчевни. На столе были даже — о чудо! — шоколадные конфеты. Их уничтожали вперемешку с колбасой и хлебом, не обращая никакого внимания на правила хорошего тона. Должно быть, никто из присутствующих никогда не бывал на таком пиру…

Близнецы, однако, наелись раньше других и принялись разглядывать комнату Фаншетты. Глаза их остановились на скульптуре, установленной Эрве в углу, возле кровати Бишу.

Они подошли поближе, поглядели друг на друга, и по привычке дуэтом воскликнули:

— О Та-та-танк! Ты не-не… — начал первый.

— Не знаешь, что здесь есть? — заключил второй, явно потрясенный.

Подошел Красивые-Листья и тоже остановился как вкопанный.

— Ну и штука, Танк!.. Ты еще на такое никогда не глазел, уж это наверняка… Посмотри-ка, Головешка!

Головешка приблизился. Нерон тоже. Он даже забыл, что у него в руке апельсин, который напоминал ему родину. Наконец и Танк сдвинулся с места. И хоть юный вождь марсиан не сказал ни слова, но, может быть, именно он был поражен больше других, увидев на маленькой глиняной подставке… себя, окруженного своей бандой. Молодому скульптору пришло в голову изобразить шестерых марсиан с Монмартра, и теперь каждый из них с удивлением глядел на себя. Вот Танк с угрюмым лицом и сжатыми кулаками; робкий Красивые-Листья и его большие уши; курносый рыжик Головешка; близнецы рука об руку; кувыркающийся Нерон… Даже Милое-Сердечко с ее шапкой спутанных волос была здесь, и хромая собака на трех лапах. Каждый узнавал свою самую любимую позу, самый привычный жест.

Танк посмотрел Фаншетте прямо в глаза. Смеется она над ними или…

И тогда Фаншетта в первый раз заговорила с ним.

— Видишь, Танк… я вас всех уже давно знаю, — ласково сказала она. — Мне даже кажется, я ждала вас…

— О чем ты думаешь, Фаншо́н [20] Фаншон — ласкательное от Фаншетта. ? — Даниэль Мартэн, улыбаясь, смотрела на свою подопечную, которая сидела в ее кабинете, напротив нее.

Белокурая девочка, сосредоточенная и молчаливая, казалось, целиком ушла в себя, поглощенная своими мыслями.

— Я думаю, мадемуазель, что… — сказала она наконец. — Может быть, теперь вы мне скажете, за что судили Танка?