Геннадий Михасенко - Пятая четверть

Братья живо собрались. Леонид затянул рюкзачок со съестным и сказал:

— Вот и все. Как просто наступает великий час.

Тома, в коричневом платье, перехваченном черним мужским ремешком, протянула Антону руку.

— ¡Deseo exitos!.. ¡Que vuestro helicoptero haga el vuelto hasta el septimo cielo! [8] Желаю успехов! Пусть ваш вертолёт взлетит до седьмого неба!

He понимая слов и чувствуя лишь добрую интонацию, Антон с нервным смущением кивнул и ответил:

— Мы прилетим часа через два. Не все сразу, конечно. Так что готовьте с Гераклом посадочную площадку.

И они отправились.

Когда вышли со двора, когда мир вдруг разом расширился, Антон почувствовал, что действительно приближается великий час, в который уже не верилось. И внутри словно освободилась вдруг какая-то пружина, Антон подпрыгнул и побежал.

В десять часов путники прибыли на базу.

«Птерикс» стоял без винтов, на трех чурбаках — колеса решили приделать после испытания. Колпак был сброшен, дверца открыта.

— Почему поздно? — раздался сверху голос Гошки.

Он сидел на сосне с ножовкой в руках, метрах в десяти над землей, на ветке, которая, изогнувшись молнией, торчала далеко в сторону и загораживала небо «Птериксу».

— Тютелька в тютельку.

— Только лодыри тютелька в тютельку приходят, а рабочий человек должен на пятнадцать минут раньше, — проворчал Салабон, удобнее устраиваясь на ветке, точно весь день собирался там просидеть. — В кабине веревка, надо заарканить эту ветку. И как я подпилю, дернуть, чтобы не хряпнулась на «Птерикс», — сердито скомандовал он, ни к кому не обращаясь.

Антона неприятно поразила грубоватость Гошки. Но сейчас некогда было размышлять над этим, надо было работать. Он принес веревку, Леонид привязал к ней толстый сук и легко забросил на ветку, где сук и застрял в рогульке. Салабон заработал ножовкой, посыпались опилки.

— Берегись! — крикнул Гошка. — Пошел!

Ветка вздрогнула, затрещала, стала клониться и вдруг сорвалась. Леонид, отступивший к другой сосне, махнул руками. Ветка дернулась в воздухе и шумно рухнула в кусты.

— Ура-а! — гаркнул Антон. — Да здравствует свободное небо!

— Займись костром, — перебил его восторги Салабон. Он отпустил ножовку, которая по рукоятку врезалась в мох между корнями, и стал спускаться.

— Я займусь, а вы работайте, — сказал Леонид, которого Гошка и не замечал вроде бы.

— Тогда винты неси, — еще не спустившись, повелел Салабон.

И пока Леонид раздувал и расшевеливал полумертвый костер, пока он мыл и чистил картошку и открывал банки с тушенкой, ребята двумя металлическими накладками и четырьмя болтами стянули между собой винты. Действовали молча. Антон, видя угрюмо-сосредоточенное лицо друга, не решался болтать по пустякам, хотя в нем так и кипело все от радости и хотелось петь.

И вот этот огромный, изжелта-белый крест, блестя кромками лопастей, обитых тонкой жестью консервных банок, подплыл на вытянутых руках к вертолету и занял, наконец, свое законное место — квадратный конец вала скользнул в квадратные дыры накладок.

Теперь это был настоящий вертолет.

— Ура-а! — опять крикнул Антон. — Леня, глянь-ка!..

Салабон осторожно полез на кабину. Кепку он где-то обронил, щеки были в смоле или в ссадинах. Он уселся между лопастей, ноги врозь, и, не оборачиваясь, как хирург, протянул руку и отрывисто бросил:

— Ключ!

Антон подал ключ и стал, разинув рот, следить, как навинчивается последняя гайка. Последняя! Дальше этой гайки ничего нет… В ногу Антона что-то ткнулось. Он глянул. Возле него стояла Тигра, облизываясь, виляя хвостом и всем своим видом говоря: «Вот и я!» Антон вскинул брови, и тут же позади раздался надтреснутый голосок:

— Вы еще не улетели?

Света стояла в кастах, повязанная белым платком, с зеленой сумочкой через плечо, в которой она носила вонючую сетку от мошки.

— Ты чего приплелась? — крикнул Салабон. — А ну-ка тикай отсюда! — И принялся шарить вокруг себя, чтобы чем-нибудь запустить в Свету. — Антон, дай-ка самопал!..

— Да что ты, Гош? — испугался Антон.

— Дай самопал!.. Я ей говорил, чтобы не показывалась мне на глаза. Я ей покажу, как выслеживать!

— Спокойней, друзья, спокойней! — проговорил подошедший Леонид. — Света ко мне пришла, а не к вам… Света, айда к костру. Считайте, что ее нет. — И он повел оробевшую девочку к костру.

— Да прогнать ее отсюда, Леонид Николаевич! — не унимался Гошка. — Ишь, еще не улетели!.. Шпионка, — добавил он тише.

Тигра побежала за Светой.

— Взлетишь тут, с такими… — пробурчал Салабон, опять берясь за гайку. Упершись в винт, он, наконец, затянул ее, бросил ключ в траву и спрыгнул. — Ну, Тамтам, все… Отойди пока, я один попробую. — И, ни на кого не глянув, скрылся в кабине.

Радужное настроение, немного испорченное Светиным приходом и всей этой сценой, вдруг оставило Антона совсем. Он весь напрягся. «Сейчас взлетит!.. Взлетит!» — стучало в висках.

Винты «Птерикса» дернулись и пошли. Быстрее, быстрее… Антон испустил дикий, несуразный крик. Но винты почему-то перестали разгоняться. Они вертелись с одной скоростью, и скорость эта была малой — лопасти даже не слились в сплошной круг.

— Ну что он! Что он тянет! — Стиснув зубы, Антон бил и бил кулаком в ладонь.

Дверка распахнулась.

— Тамтам, иди-ка сюда, — прохрипел Салабон.

Антон подскочил.

— Залазь… Не могу. Давай вместе.

Кабина не была рассчитана на то, чтобы редуктор крутили двое, но Антон кое-как протиснулся с другой стороны, и оба они налегли на рукоятку. Она поддавалась трудно и медленно, и тут же поняли ребята, что им просто не хватает сил. Поняли, но продолжали неистово жать на рукоятку, не признаваясь друг другу, как тогда, на камнедробильном заводе, когда преследовали вора, — уже знали, что его там нет, замолчали и взбирались…

— Может, Леню позвать? — выдавил, наконец, из себя Антон.

— Зови.

Салабон оставил рукоятку, опустился на скамеечку у задней стенки кабины и как-то поник всем телом, свесив руки между ног и исподлобья глядя на редуктор.

Он о чем-то тяжело думал и, когда подошел Леонид, некоторое время так же исподлобья, устало смотрел на него, словно не разумея, зачем тот подошел, и потом вывалился мешком, точно теряя сознание, упал на руки, отполз метра на два, опрокинулся на спину и зажмурился. Антон сел рядом, не отрывая от «Птерикса» взгляда.

Вертолет был тесен Зорину-старшему, но он кое-как там устроился и взялся за ручку. Винты пошли. Антону вспомнился вдруг рассказ Салабона о том, как испытывали первый вертолет, как мелькал локоть Васьки Мухина, как мотались лопухи от ветра и как одно за другим оторвались от земли колеса… Лопасти разгонялись все сильней, сильней. Антон чувствовал, как «Птериксу» хочется взлететь. Ему даже казалось, что у «Птерикса», как у птицы, есть ноги, но они поджаты, спрятаны под днищем, и что сейчас он напрягает эти невидимые ноги, чтобы приподняться с чурбаков.