Николай Омельченко - Повести

— Тихий ход! — донесся с мостика голос капитана.

Пароход стал подваливать к дебаркадеру. На палубе уже толпилась кучка пассажиров, прибывших в Мозырь. По дебаркадеру суетливо прохаживался белобородый старик, видимо, дежурный, а чуть дальше, почти у самой кромки воды, стоял раскрашенный под листву деревьев «джипе», рядом с ним две женщины в шинелях и пилотках. Из переулка к берегу бежали ребятишки.

Глядя на женщин в военном, Любин сказал:

— Вот уже нас и встречают. Медперсонал, наверное. Нашего экипажа прибыло…

— Я думал, мужчины будут, — разочарованно произнес Василь.

— Женщины — это лучше, — тепло сказал подошедший Чубарь. — У них руки спокойные, ласковые… Вот такая же одна меня целые сутки обрабатывала. Двадцать дырок на мне заштопала, Марией Демьяновной звали, запомнил на всю жизнь.

Иришке и Саше обе женщины показались удивительно красивыми.

— Особенно та, что пожилая, правда? — говорила Иришка.

— Пожилая? — засмеялся Любин, вглядываясь в женщин. — Да этой пожилой еще и тридцати нет!

— Нашли что обсуждать — возраст женщины, бесстыдники, — не стерпела тетя Сима. — Женщины всегда молоды!

— И красивы, — кокетливо добавила Тоня.

Все засмеялись и приветливо замахали руками женщинам на берегу. Те подняли руки, правда несколько сдержанно, по-военному, но тоже приветливо и радостно.

Как только пароход причалил и с него по сходням сошли пассажиры, женщины поднялись на борт.

Их встретил капитан. Пожал руки, представил членов экипажа.

Старшая из женщин назвалась капитаном медицинской службы Варварой Степановной Сай. Была она очень худая, высокая, лицо смуглое, с серыми холодноватыми глазами. Правда, когда она представлялась команде, слегка улыбаясь, глаза отливали мягкой голубизной. Рука у Сай хотя и тонкая, но в пожатии по-мужски крепкая и властная.

Вторая — хирургическая медсестра, сержант Женя Проценко, казалась совсем подростком: кругленькая, беленькая, глаза зеленоватые, нос вздернутый. Рука у нее маленькая, мягкая, как заячья лапка.

— Сержант Проценко, — представилась она, протягивая каждому свою мягкую руку.

На Иришке она задержала взгляд дольше, чем на других, и улыбнулась ей как-то по-особому, с доверчивой откровенностью, будто сразу же предлагала дружбу.

— А мы уж заждались вас, — четко чеканя слова, сказала капитан Сай. — Ни начальник госпиталя, ни другое какое начальство встретить вас не могли, все очень заняты, много раненых. Поэтому все рейсы пока что будем обслуживать мы вдвоем — я и сержант Проценко. Сейчас мы осмотрим пароход, а затем вы, товарищ Келих, и ваш первый помощник подъедете вместе с нами в госпиталь, где получим соответствующие указания, инструкции. После этого мы сразу же уходим в рейс. Для получения продуктов и медикаментов откомандируйте двух-трех человек. Машина в нашем распоряжении, накладные у Проценко, она и возглавит это дело. Вот и все. А теперь показывайте наше будущее хозяйство, — уже тоном приказа закончила Сай.

— Вахтенная, ключи! — сказал Иришке капитан.

Теперь все двинулись вслед за Иришкой. Девушка открыла салон, оборудованный под операционную. Хирург и медсестра молча, строго осмотрели его. По их лицам трудно было понять, что им нравится, а что нет. Сай вынула из командирской сумки, висящей на боку, блокнот, записала в нем что-то и, вырвав листок, передала его сестре.

— Придется доукомплектовать операционную, — сказала она Проценко, — это оборудование должно у нас быть, немедленно доставьте его на пароход.

Потом Женя, расстегнув шинель, вынула из нагрудного кармана гимнастерки очень белый платок, провела им по деревянному операционному столу, оббитому цинком, по сиденью качалки, по краям иллюминаторов и даже по крышке шкафа. Внимательно оглядела платок и, улыбнувшись, проговорила картаво:

— Просто молодцы, ни пылинки.

Пока медсестра все это делала, Иришка страшно волновалась, теперь же тоже улыбнулась, щеки ее горели.

Каждый день с тетей Симой тщательно убирала и вытирала в салоне и в каютах все до мелочей, откуда же взяться пыли?

Любин, подморгнув Иришке, весело усмехнулся. И капитан, видимо, был тоже очень доволен, и его лицо улыбалось.

А Женя спросила у Иришки:

— Ты кем плаваешь?

— Проводницей.

— Значит, это твоя работа?

— Моя и тети Симы, — ответила Иришка. Глядя на орден Красной Звезды и медали, видневшиеся на гимнастерке у медсестры, спросила тихо: — А орден за что?

— Да так, как и всем… — смутилась Женя.

Хирург Сай услышала разговор девушек и, почти гневно сверкнув глазами, бросила:

— А ты чего это, Проценко, скромничаешь?

— Я не скромничаю…

— «Не скромничаю», — усмехнулась Сай и, обращаясь ко всем, кто был в салоне, сказала: — Сержант медслужбы Проценко перенесла на своих плечах под вражеским огнем несколько сотен раненых бойцов и командиров. За это и удостоена высоких правительственных наград. При форсировании Днепра была и сама тяжело ранена, а после излечения направлена служить к нам в госпиталь.

Иришка с восхищением смотрела на до слез смутившуюся Женю, у нее вдруг появилась такая нежность к этой девушке, что захотелось подойти и обнять ее. Но, сдержавшись, Иришка лишь сказала медсестре так тихо, чтобы никто не слышал:

— У вас очень нужная и важная работа. А я бы смогла быть медсестрой?

— Конечно, смогла бы, это не сложно, — так же тихо ответила ей Женя.

А когда Сай и Проценко, сопровождаемые Келихом и Любиным, тетей Симой и Иришкой, обошли каюты, которыми хирург и медсестра остались довольны, как и салоном, на несколько минут девушки снова оказались рядом. Осмелев, Иришка спросила:

— А вам сколько было, когда вы на фронт пошли?

— Шестнадцать.

— И дома вас отпустили?

— У меня не было дома.

— Ну, а папа, мама?

— Их тоже не было… уже… убили. А деревню сожгли, маму, папу и бабушку убили… И Феню, сестренку мою… Феня была совсем маленькая, только два годика ей исполнилось. А я в лесу была, корова у нас потерялась, искать ее ходила. Пришла, а их уже никого нет. И деревня горит…

Горло у Иришки сдавили слезы. Она тяжело дышала.

— Что ты, что ты! — испуганно взяла ее за плечи Женя. — Не надо, я уже все глаза по ним выплакала. — И затем строго сказала: — Не плакать надо, мстить надо, бить фашистов!

Подошел Саша, с недоумением посмотрел на Иришку и почти сердито на Женю. Он подумал было, что медсестра чем-то обидела ее.

— Что такое, Иришка? — нахмурился Саша.

— Ничего, сейчас пройдет, — успокаивающе прошептала Женя.

А когда кочегар отошел, Женя сказала Иришке:

— Как подлетел, будто коршун. Думал, я обидела тебя. Он кто?

— Он Саша, — всхлипнула Иришка.

— Вы дружите?

— Да, он мне как брат.