Израиль Меттер - Товарищи

А какие великолепные вопросы:

«Участвовал ли в гражданской войне?»…

«Нет, к сожалению, не участвовал. Я не скакал рядом с Чапаевым. Я не брал Зимний дворец. Я не бил Врангеля. Больше того: я даже не видел этого, меня не было тогда на свете; но если бы я был тогда на свете, я бы вихрем несся рядом с Чапаевым, я бы лично выстрелил с «Авроры» по Зимнему дворцу, я строчил бы из пулемета по Врангелю…»

«Участвовал ли в Отечественной войне?»

Что может быть для Мити мучительней этого вопроса? Да нет же, не участвовал. «Ну как я мог участвовать, когда я родился только в 1937 году? Виноват я, что ли? И можете нисколько не сомневаться, что, появись я на земле раньше, я был бы в Краснодоне около Олега Кошевого и самым задушевным моим другом был бы Александр Матросов».

«Какие имеете правительственные награды?»

«Никаких не имею. Есть у меня пятерка по математике и четверка по русскому языку, но это нельзя считать правительственными наградами…»

— Устав ВЛКСМ знаешь? — спросила Антонина Васильевна.

— Знаю.

— Какими орденами награжден комсомол?

— Двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени и орденом Трудового Красного Знамени.

— Расскажи, как ты учишься.

— Я учусь… — сказал Митя и остановился. Он не знал, с чем начать. Рассказывать, какие у него оценки, Митя считал лишним: на столе лежал журнал группы. Нет, комитету он должен рассказать что-то такое, чего ног в журнале.

— Я учусь в шестой группе, сказал Митя; хотя это было известно, но ему легче было начать с самого начала. — У нас дисциплина в цеху хорошая, а в классе хромает. Вообще мы практику любим, а теории у нас идет хуже.

— У кого это «у нас»? — спросила Антонина Васильевна.

— У меня тоже, — покраснев, сказал Митя.

— Что ж, это, по-твоему, правильно?

— Нет, это, конечно, неправильно, — ответил Митя. — Но только ничего с этим пока сделать не могу.

«Не примут теперь», — подумал Митя и быстро добавил:

— Я знаю, что практики без теории не бывает. То есть она, конечно, бывает, но только лучше, если они вместе.

— Ну, а скажи: каким должен быть комсомолец?

— Комсомолец должен показывать всем пример.

— Какие книжки ты прочитал за последнее время?

— «Молодую гвардию», «Повесть о настоящем человеке», потом «Всадник без головы», но это можно не считать, — быстро добавил Митя.

— Нет, уж, раз прочитал, так считай.

— Ну, а что в мире делается, ты знаешь? — строго спросил второклассник Вася Андронов. Он был маленького роста и недостаток роста восполнял чрезмерной строгостью.

— Поясни свой вопрос, — попросила Антонина Васильевна.

— Я понимаю, — сказал Митя. — Он у меня спрашивает про текущий момент.

— Можешь ответить?

— Смешно. Конечно, могу.

— Где сейчас идет война?

— В Корее. Ким Ир Сен хочет, чтоб корейскому народу было хорошо, чтобы ему свободно жилось, и китайцы тоже им помогают, а американцы бросают бомбы на мирные города. Им никого не жалко, они думают только про свою выгоду.

— Ну, а как ты лично отвечаешь на поджигательскую политику капиталистов? — спросил Вася Андронов.

— Я лично сделал досрочно пять гаечных ключей, имею отличную оценку по практике и у меня нет ни одной тройки по предметам.

Если бы сейчас в комнате комитета ВЛКСМ присутствовал какой-нибудь сторонний, совершенно объективный наблюдатель, он бы с предельной ясностью почувствовал, что мальчик Митя Власов из Лебедяни, ученик ремесленного училища, вступил в непримиримую борьбу с врагами мира на земле. И он бы почувствовал, сторонний наблюдатель, что Митя пользуется в этой борьбе благородными и честными приемами, чего никак нельзя сказать о его врагах.

— Какое твое семейное положение? — спросила Таня Созина, единственная девочка в комитете.

— Мать живет в Лебедяни.

— А отец?

— Убит на войне.

— Кто рекомендовал Власова в комсомол?

— Комсорг группы Ворончук и Сергей Бойков.

Сначала поднялся Сережа и сказал, что он уже около года знает Власова. Они даже спят рядом. Власов — человек, на которого вполне можно положиться. В трудную минуту не подведет. Недавно группе дали делать универсальные зажимы. Очень ответственное государственное задание. Власов сдал их на «отлично» и на два часа раньше срока. Значит, он сэкономил государству рубли. Разбирается в международных вопросах. Достоин быть членом ВЛКСМ.

Потом встал Сеня Ворончук. Он сказал, что в основном присоединяется к мнению Бойкова, но комитету надо говорить правду до конца. «Не для того мы здесь собираемся, чтобы хвалить друг друга. А у Власова есть недостатки, которые надо искоренять. Взрослый человек, пятнадцать лет, имеет третий разряд, а в столовую скатывается по перилам с четвертого этажа. Это несерьезно, и с этим пора кончать. В умывалке брызгаться водой тоже не дело. Ты не ребенок, Митя Власов».

Сеня, нападая, всегда увлекался. Его во время выступлений «заносило», как машину на большой скорости по скользкой дороге. Сейчас, говоря о Мите, он уже не мог затормозить, перечисляя его недостатки.

— Постой, Ворончук, — остановила его секретарь комитета. — Так ты всё-таки рекомендуешь Власова или нет?

— Горячо рекомендую, — ответил Сеня.

— Что-то не видно, — сказал Вася Андронов.

— Так, товарищи, он же сознательный парень и свои недочеты учтет и исправит. Как, Власов, — обратился к Мите Ворончук, — искоренишь недочеты?

— Водой я один раз брызгался, — смутился Митя.

— А комсомольские задания будешь выполнять безоговорочно? — спросил Вася.

— Ясно, буду.

— Есть предложение, товарищи, — поднялась секретарь комитета, — принять Дмитрия Власова в члены ВЛКСМ. Кто за это предложение, прошу поднять руку.

Митя опустил глаза, боясь увидеть, что кто-нибудь из членов комитета не поднял руки. «До чего ж глупо, — с болью думал он. — Всё так хорошо было, а тут вспомнили про перила. Как дурак, езжу в столовую, как будто дойти нельзя…»

— Единогласно, — сказала секретарь комитета. Поздравляю тебя, Власов. Не роняй никогда чести комсомольца.

И она пожала ему руку.

— Надо будет завтра же сбегать на завод, — подумал Митя, — и в анкете рядом с графой «партийность» написать: «член ВЛКСМ».

Приближались экзамены.

По еле уловимым признакам можно было заметить, что всё училище насторожилось, стало собраннее.

Вечерами в общежитии Митя быт нарасхват: прошел слух по комнатам, что он хорошо диктует. Дело даже не том, что он как-нибудь особенно выразительно читает, но у него «легкая рука». Стоит вечером написать страничку под его диктовку — и утром сдашь русский как по маслу.

От него правда, требовали невероятной ясности произношения: он должен был диктовать чуть ли не по складам, чтобы бы то точно известно, где надо писать «о», а где «а», где одно «н», а где два.