Джинн Бёрдселл - Пендервики на улице Гардем

— Да уж, это точно не захочу. Джейн, а скажи то же самое ещё раз — как я говорила!

Джейн, с выражением скуки и крайнего недовольства на лице — чисто Скай! — повторила последнюю реплику. Потом Скай продемонстрировала, как Джейн взволнованно мечется по сцене в роли Радуги. А Джейн изобразила, как Мелисса в роли Маргаритки злится из-за того, что всё внимание зрителей направлено на Джейн, а не на неё. А Розалинда — как Пирсон забывает текст во время объяснения с Маргариткой; а Бетти — как жрецы кричат «Кровь! Кровь!» — и все уже умирали со смеху, ибо ничто так не улучшает состояние духа, как избавление от тяжкого груза вины. Скай почувствовала себя так замечательно, что почти не жуя проглотила бутерброд с сыром и помидором и уже взялась за ведёрко с шоколадно-карамельным мороженым, но тут уж, конечно, сёстры тоже очнулись и потребовали разделить мороженое на всех.

Пока все увлечённо играли роли друг друга и гремели чашками и ложками, одна только Розалинда заметила, что мистер Пендервик не веселится вместе со всеми. А спустя несколько минут он вообще встал и вышел из кухни.

Когда он вернулся, в руках у него была оранжевая книжка, которую он носил с собой уже несколько недель.

— «Чувство и чувствительность», — прочла Розалинда на обложке.

— Да. — Мистер Пендервик положил книжку на стол перед собой.

Сёстры ждали, что будет дальше. Даже поедание мороженого прекратилось.

— Ты собираешься нам читать? — неуверенно спросила Джейн.

— Н-не совсем. Точнее, я сейчас почитаю, но всего несколько строк, — сказал мистер Пендервик. — Нет-нет, я не хочу загадывать вам загадки. Просто я тоже должен кое в чём признаться… Возможно, я просто оттягиваю этот не слишком приятный момент.

— Пап, тебе-то в чём признаваться? — спросила Розалинда.

— Надеюсь, это не убийство? — сказала Джейн. — И не казнокрадство. Скай, ну не лягайся!

— А ты не болтай ерунды!

— Нет, не убийство, — сказал мистер Пендервик. — И не казнокрадство. Скай, помнишь, ты сегодня спрашивала меня про обман? И я что-то такое говорил насчёт эгоизма?

Этот разговор Скай помнила дословно.

— Ты сказал: даже крошечный обман есть поступок бесчестный, если он совершается из трусости или из эгоизма.

— Да, спасибо. Так вот. В последнее время мне тоже приходилось прибегать к обману. И я бы даже не сказал, что он крошечный.

— Не верю, — твёрдо сказала Скай. — Ты никогда не обманываешь.

— Увы, Скай. Со мной тоже такое случается. Так вот. С Марианной я водил вас за нос.

Джейн ахнула.

— Вы с ней тайно поженились?

— Джейн! — Розалинда бы сейчас тоже с удовольствием кого-нибудь лягнула.

— Гм-м, девочки, давайте я вам сам всё расскажу. Думаю, так будет лучше. — Он пригладил спутанные кудряшки младшей дочери. — Малыш, ты как? Потерпишь ещё чуть-чуть?

Розалинда опять забрала Бетти к себе на колени.

— Мы слушаем, пап.

— Начать придётся издалека, с того времени, когда мама была жива. Мои старшие дочери, думаю, помнят, какая она была упрямая? Знаешь, Скай, тебе достались от мамы не только светлые волосы и синие глаза. Иногда, когда ты щуришься и задираешь подбородок, вот так… я очень по ней скучаю.

Скай сотни раз все говорили про то, что у неё мамины волосы и мамины глаза, но про упрямство она сегодня услышала впервые. Она сидела тихо-тихо, стараясь не лопнуть от гордости.

— Я, конечно, отвлёкся от своего признания, но не очень сильно. Так вот, Лиззи знала, что я буду по ней скучать. Она вообще много чего знала. Ближе к концу она, кажется, знала всё. И она говорила со мной о многом… Она хотела, чтобы я обязательно потом с кем-нибудь встречался. Пыталась даже взять с меня слово, что я не останусь на всю жизнь одиноким, — но я, естественно, не собирался ей давать такое слово, я и думать не мог ни о каких других женщинах. Только умолял её, чтобы она не требовала от меня невозможного. Вот тогда-то, наверно, она и написала то голубое письмо — помните, вы его видели. И отдала его тёте Клер. А в письме, девочки мои, столько нежности, столько любви — ко всем вам, ко мне. Это, знаете ли, не такое письмо, которое можно забросить в ящик стола и забыть. В общем, пришлось мне отправляться на свидание с совершенно незнакомой женщиной. И, разумеется, оно прошло отвратительно. — Он остановился и помотал головой, будто стряхивая неприятные воспоминания.

— Cruciatus, — сказала Розалинда. — Я слышала, ты сказал это тёте Клер, когда вернулся.

— Да, совершеннейшая пытка. Но это оказались ещё цветочки по сравнению со вторым свиданием, с этой Лорен… — Тут мистер Пендервик заметил, что его дочери как-то странно переглядываются. — Что случилось? У вас такой вид, будто вас застукали за ограблением банка.

Лучше бы мы банк ограбили, подумала Розалинда. Ограбление проще было бы объяснить, чем этот их план папосггасения. Но если уж у её младших сестёр хватило мужества во всём признаться — значит она тем более не будет прятаться ни за чьи спины.

— Папа, это мы виноваты. Тренер по конькам — это была наша идея. Мы решили… Нет, я решила, а потом уговорила остальных… что надо подобрать для тебя каких-нибудь самых ужасных тётенек, чтобы ты не захотел с ними встречаться больше одного раза. И тогда Анна предложила Лорен.

— Так это свидание мне Анна устроила? — спросил мистер Пендервик с удивлённой улыбкой.

— Ну, просто я её об этом попросила. А остальные вообще не виноваты, особенно Скай. Она с самого начала сказала, что всё это нечестно.

— Что ж, Рози, придётся тебе помочь Скай и Джейн переделать кое-какую работу по дому. Но знаете, хоть ваш план и пришёлся мне не по душе, я всё же вынужден констатировать: задумано неглупо. Как вы рассчитывали, так и вышло. Свидание с этой Лорен было такое кошмарное, что я решил ни с кем больше не встречаться.

— Пока не познакомился с Марианной, — подсказала ему Джейн.

— И да, и нет. Вот с этого места как раз начинается моё признание. — Мистер Пендервик открыл «Чувство и чувствительность» и зачитал вслух: — Она была умна, но впечатлительна и отличалась большой пылкостью: ни в печалях, ни в радостях она не знала меры.

— Что-то знакомое, — озадаченно проговорила Розалинда.

— Ну послушай ещё: Для меня фланелевые жилеты неотъемлемы от ломоты в костях, ревматизма и прочих старческих немощей. Или вот ещё: Они весело поднимались по склону… — Можно ли вообразить что-нибудь чудеснее? — сказала Марианна. — Маргарет, мы пробудем здесь два часа, не меньше!

— Так Марианна — она из книжки? — изумилась Джейн. — Она ненастоящая!

— То есть как ненастоящая? — нахмурилась Скай. — Папа же с ней встречался.

У Розалинды появилось странное чувство, будто она ехала в лифте, а лифт оборвался и теперь летит в какую-то бездну.