Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей

Пора. Надо спускаться вниз. Вальтер взял лучину, запер за собой дверь, сориентировался и затоптал лучину. Неожиданно он вздрогнул. Ему почудилось, что внизу скрипнула дверь. Напрягая слух, он застыл. Тишина гудела в ушах. Смелей! Он ухватился за планки и, напрягая все силы, подтянулся. Черт!.. Опять ободрал себе лицо, руки, живот! Осторожно, чтобы не производить лишнего шума, он соскользнул на крышу сарая. Дождь приятно остудил разгоряченное лицо. Вальтер опять вздрогнул.

— Стой, ни с места! — раздался окрик со двора. Голос кулака Лолиеса, хозяина дома. Должно быть, снизу он приметил силуэт Вальтера, но пока еще он стоит на месте и лишь кричит: — Убивают! Караул! На помощь! — Тут и собака, осознав наконец свой долг перед кормильцем, гавкнула.

Преодолев оцепенение, Вальтер плашмя хлопнулся на крышу сарая, ползком добрался до желоба, ощупал край фронтона. Вот и громоотвод! Вальтер повис на нем и услышал, как всего в нескольких метрах от него что-то загремело у ворот. От волнения Лолиес, должно быть, никак не мог отодвинуть засов и скинуть цепь. Медленно Вальтер соскользнул вниз и вдруг ощутил резкую боль в руке — это он о крюк разодрал себе ладонь. Еще секунда — и он летит вниз с четырехметровой высоты. Ему удается более или менее мягко приземлиться, он тут же вскакивает и бросается к своим деревянным башмакам, подхватывает их и, прошмыгнув в одних носках в ворота, несется по улице. За ним метрах в двенадцати, тоже в одних носках, мчится хозяин. Задыхаясь, он кричит:

— Стой! Стой! На помощь!..

Трофеи, запихнутые в брюки, мешают Вальтеру бежать, однако страх заставляет его увеличить разрыв между собой и преследователем. В конце концов Лолиес так отстает, что прекращает погоню, правда все еще взывая о помощи. Наконец она к нему и приходит. Где-то далеко позади Вальтера слышатся чужие голоса. Но ржаное поле уже рядом. Спасся!

Вальтер нырнул в высокую рожь, спотыкаясь, разгребая руками стебли, пробрался вперед, бросился наземь, пополз по-пластунски до самой середины поля и так остался лежать там в изнеможении. Вдали постепенно затихают крики преследователей. Пусть теперь идут. Узнать-то они его все равно не узнали!

Подняв голову, Вальтер смотрит на небо. Интересно, есть там кто-нибудь? Бог? Может быть, и есть, да сейчас дождь, небось спрятался. Вальтер пожимает плечами. На бога рассчитывать нечего. Когда он нужен, его никогда нет.

Сырость и холод пронизывают его насквозь; с колосьев тоже капает. Вальтер вытер лицо. Ладонь липкая. Ах да, это он о громоотвод руку ободрал. Он лизнул и сплюнул кровь с песком. Потом с удовлетворением ощупал трофеи. Вот братишка и сестренки обрадуются! Улыбка озарила некрасивое лицо Вальтера. Завизжат, как увидят. Мысленно он уже слышал их смех, всех четверых. Малыши его больше матери любят, и правда, она дома редко бывает, все в больнице. Приходится всю детвору самому кормить. А попробуй-ка заткни столько ртов!.. Они ведь переселенцы, и маленькой пенсии матери разве хватит! Времена тяжелые. Поэтому он, Вальтер, и крадет. Но до сегодняшнего случая все сходило гладко. Иной раз он даже гордился своими «подвигами». А боится он только Альберта и мстителей. Узнают — сразу выгонят. Шеф не терпит никаких дел в одиночку. Он даже как-то предложил, чтобы Тайный Союз кормил всех его малышей. Но Вальтеру это показалось чересчур рискованным. Один-то он не так скоро попадется, а если весь Союз, то стоит одному засыпаться, и кончено дело — уж никуда не сунешься. И так люди удивляются, как это ему удается прокормить такую ораву. С тех пор как он начал свои ночные набеги, он никому в глаза смотреть не может. И ребята из Союза мстителей ему больше не доверяют. Надо ухо востро держать, чтобы ничего не всплыло наружу.

Вальтер уже промок до нитки. В ране стучит кровь. Там, позади, на деревенской улице все тихо. Он еще раз взглянул на небо и пополз. Надо обойти деревню задами и через огород пробраться домой. А выспаться — он выспится в школе, на уроках.

Маленькому Вейделю недавно исполнилось десять лет, но по деревьям он лазил не хуже обезьяны. Какая бы ни попалась гладкая сосна или елка, он быстро взбирался на самую макушку. Поэтому старшие мальчишки — Грабо и другие — не прогоняли его. Отец маленького Вейделя не вернулся с войны, а мать батрачила у кулака. Оба они жили на чердаке в доме хозяина.

Стоял жаркий и душный июньский день. Даже кроны деревьев и те как будто задыхались. Ветки вяло свисали вниз, иголки изредка потрескивали, словно кто-то сухим языком прищелкивал. Одни муравьи сейчас не жаловались на солнцепек: им солнышко яйца высиживает. А яйца у них белые, с рисовое зернышко.

— Четыре штуки! — кричит маленький Вейдель, крепко ухватившись за гладкий ствол сосны. — Голубиные! — добавляет он, засовывает яйца под рубашку, пропихивает их подальше на спину и, как на лифте, съезжает вниз.

Здесь его обступают Гейнц Грабо, Клаус Бетхер и другие ребята — все дети богатеев.

— Показывай! — велит Гейнц.

Лицо маленького Вейделя так и сияет, когда он достает яйца из-за пазухи.

— Еще тепленькие! — говорит он. — Голубиха, должно быть, только что слетела.

Гейнц нюхает яйца, ощупывает их.

— Тоже мне голубиные! — с презрением произносит он наконец. — Совиные. Разве голубиные такие круглые бывают?

На улыбающемся лице маленького Вейделя появляется выражение страха. Он боится впасть в немилость у старших ребят. Они такие противные, когда что-нибудь не по-ихнему. Поэтому он всегда боится, когда лазает на деревья, — вдруг в птичьем гнезде ничего нет. Ему же и попадет — он, видишь ли, виноват, и обязательно подлость какую-нибудь придумают. Так и в прошлый раз было. Они играли в песчаной яме, а Гейнц Грабо залез на самый верх и позвал его. Он подошел снизу, а Гейнц взял да и помочился ему прямо на голову. Ребята еще смеялись над ним, как над клоуном в цирке.

Клаус Бетхер потряс одно яйцо около уха и подмигнул остальным ребятам — те сразу сообразили: он что-то затевает.

— Говоришь, еще тепленькие! — спрашивает Клаус маленького Вейделя.

Но тот уже ничего хорошего не ждет от него.

— Были теплые, — спешит он ответить.

— От солнца, понял?

— Почему от солнца? От голубихи… От совы, я хотел сказать.

— Так, так. — Клаус еще раз подмигивает остальным ребятам. — Глядите все! — Он вплотную подходит к маленькому Вейделю и хлопает его рукой, в которой зажато яйцо, прямо но лбу.

Весь залитый вонючей желто-коричневой жижей, маленький Вейдель стоит и не знает, что делать. Руки опущены, в глазах ужас.

Старшие ребята гогочут, жирный живот Клауса Бетхера так и прыгает. От хохота у него даже слезы набегают на глаза.

Муки маленького Вейделя от этого только усиливаются. Тыльной стороной ладони он вытирает лицо и со смелостью отчаяния бросается на толстого Клауса. Он хочет ударить, но тот легко отводит его тонкие ручки, крепко сжимая их и радуясь беспомощности малыша. Ребята давятся от смеха, а Клаус издевательски добавляет: