Сильвия Труу - Месяц как взрослая

Но в таком случае, уважаемый молодой человек, твое поднявшееся до небес самомнение придется опустить на землю. И сегодня же. Если не тут, тогда дома.

Придется сказать ему, что еще зимой, перед весенними каникулами, в классе вели разговор об этой летней работе.

И ни слова о том странном чувстве потерянности, которое охватило ее, когда остальные девочки разом ввалились в фабричную проходную, а она, будто всем им чужая, ехала мимо, удаляясь все дальше…

Разве мальчишки могут понять это?

Откуда им понять чувство, которое она испытала, когда девчонки, из-за этой крымской поездки, начали считать ее, Силле, чуть ли не отбившейся от своего класса и уже не заговаривали с ней об их общих планах?

Пусть Индрек укажет хоть одного человека, который был бы согласен, чтобы одноклассники его единодушно отвергли. Для мальчишек такое, может, ничего и не значит? Кто знает! Во всяком случае, об этом лучше молчать и говорить только о решении класса пойти работать.

Но когда Силле вечером открыла на стук дверь и увидела на площадке Индрека, она забыла про свое намерение оправдаться и от неожиданности онемело уставилась на него.

Рядом с Индреком стоял плутовато улыбавшийся Антс из соседней квартиры.

— Мы пришли исправить звонок, — сказал Индрек и подвинулся к Антсу. — Я вчера испортил его.

Антс нажал на кнопку. Раздался громкий звон, от которого мастера сконфуженно уставились друг на друга.

— Дело в том, что… — наконец выговорила Силле.

Но тут внимание всех привлек донесшийся с нижнего этажа незнакомый женский голос:

— Вы не знаете, где сейчас Индрек Па́рмас? Дома его нет, — говорила женщина.

Тетя Тийна ответила, что видела, как Индрек поднялся наверх, и посоветовала немного подождать.

Но спрашивавшая, наверное, спешила: на лестнице раздались медленные тяжелые шаги. Вскоре показалось грустное, исхудалое лицо пожилой женщины.

Индрек пошел ей навстречу, и женщина объявила, что она пришла посмотреть комнату. Ее родственник — санитар из больницы — сказал, что здоровье Элины Пармас хуже некуда и что осталось уже недолго… Вот и пришла глянуть на квартиру, потому что такую большую площадь одному школьнику никак не оставят, все равно уплотнят. А она, человек опытный, могла бы по доброте душевной и сочувствию…

— Убирайтесь! — грубо оборвал ее Индрек. — И мамино здоровье… — Он сжал крепко губы, втолкнул Антса в переднюю и захлопнул дверь. — Разрешишь? Пока… уйдет эта…

Силле провела ребят в свою комнату.

Индрек подошел к окну и остался стоять там. Силле подала Антсу знак помолчать и сунула ему в руки журнал.

Она сочувственно смотрела на Индрека. Уж если пришли смотреть комнату, то дела у матери Индрека действительно плохие.

Губы у Силле начали дрожать.

— Врет! — вдруг воскликнула она. Индрек, вздрогнув, обернулся, а сидевший за столом Антс испуганно поднял голову. — Врет! — уже тише повторила Силле. — Здоровье у твоей мамы не такое плохое. Мой отец сказал, что туберкулез сейчас вылечивается, что сейчас есть такие лекарства… Отец знает. И ты знаешь тоже. Ты и сам вылечился. Эта женщина просто хочет хитростью… Понимаешь?

— Думаешь?

В улыбке Индрека было столько страдания, а в его тихо произнесенном вопросе так мало надежды, что в горле у Силле встал комок.

— Здесь нечего и… Вообще нечего думать, все ясно.

— Маме очень плохо. Она может спать только сидя или полусидя. Какое-то тяжелое воспаление легких, и туберкулез, и что-то там еще… В больнице зря говорить не станут.

Как же теперь Индрек пойдет домой? Как он там будет один, без всякой надежды?.. Были бы дома мама с папой, они бы знали, что делать и что сказать.

— Ну, наконец-то вышла за калитку! — вздохнул Индрек и собрался уходить.

В передней, возле телефона, Силле осенило:

— Давай позвоним в больницу, Индрек?

— Я только что оттуда. Ходил после работы. Разрешили немножко посидеть возле мамы.

Силле решила, что прошло несколько часов, состояние может уже быть другое, а так как она в больницу не ходила, то возьмет и позвонит. Она набрала по порядку все больничные номера, которые были в телефонной книге. Только комната медицинских сестер отозвалась. За справками обращаться поздно, ответил бодрый женский голос, хотя и спросил, кем Силле доводится больная, после чего было коротко брошено:

— Состояние прежнее.

Все. Щелчок и… туут-туут-туут.

Индрек не отрывал глаз от губ Силле, которая крепко прижимала к уху трубку, чтобы он не услышал коротких гудков.

Прежнее… Состояние прежнее…

— Благодарю! — ответила Силле гудкам, быстро положила трубку и сказала: — Ей уже лучше. Ты слышишь? Не волнуйся, твоя мама, честное слово, поправится.

— Ты… хорошая девочка, — сказал Индрек и ушел.

На следующий день девочкам пришлось впервые в жизни иметь дело с «ее величеством» Нормой, как сказала Силле. С самого утра, с первой уложенной коробки товарищ Норма держала всех в напряжении. Справятся ли с тем, что она от них требует, или нет?

От усилия и спешки конфеты норовили выскочить из пальцев, вместо одной чашечки Силле хватала несколько. И вообще руки сделались неловкими, беспомощными и чужими.

— Не надо, дети, так сильно спешить. Главное — делайте аккуратно, — советовала бригадир. — Успеете. Сперва приучите руки к четким движениям.

— «Дети»! Вы слышите, дети! — отозвался эхом голос Хийе.

Силле следила за действиями Нийды. Длинные пальцы подружки сортировали и раскладывали конфеты спокойно, даже слишком спокойно. Силле казалось, что ее собственные пальцы двигаются куда быстрее. Сравнить же свое проворство с ловкостью сидящих по другую сторону стола она не могла — Мерле и Хийе были скрыты от нее коробками, наложенными посередине стола.

Время от времени раздавались возгласы Хийе:

— Ой, не могу! Ой, опять в коробку забралась половинка! Ой, не успеваю, это же сущая мука!..

Мерле не вытерпела и сердито оборвала:

— Замолчи ты, наконец! На нервы действует!

— Вот как! — обиделась Хийе. — Значит, и подгонять себя уже нельзя?

Громкий смех, раздавшийся за столом, снял общее напряжение. Но к началу производственной гимнастики оно снова поднялось. И когда бригадира позвали к телефону, одна девочка из другой школы вскочила на стул и объявила, что прошла ровно половина рабочего времени и что если теперь посчитать готовые коробки, то сразу будет ясно, справляются они с нормой или нет.

Поднялся общий гвалт.

Силле уложила тридцать коробок. К ее удивлению, Нийда, несмотря на свои медленные движения, уложила тридцать семь коробок.