Екатерина Боронина - Таинственный подарок

Меня зовут Петя. Фамилия моя самая обыкновенная — Седиков. Сейчас зимние каникулы, у меня много свободного времени и я, наконец, решил описать все, что случилось с нами летом 1944 года.

После экзаменов весь наш пятый класс поехал в лагерь. Вместе с нами поехала и Людмила Ивановна — наша классная воспитательница и преподавательница географии.

Людмила Ивановна преподает географию уже двадцать пять лет и преподает очень интересно. Это, наверное, потому, что она до войны каждый год летом ездила в экскурсии и на Кавказ, и на Алтай, и в Среднюю Азию. Была даже на Камчатке. Когда она рассказывает на уроке, например, о Байкале, то кажется, что ты сидишь не в классе за партой, а плывешь по озеру, видишь вдали горы, покрытые лесом, и тебе хочется побродить по этим горам, поохотиться на медведя или на горных коз. Прямо не замечаешь как время летит. А тут вдруг звонок на перемену!

Наш лагерь находился в дачной местности, где два с половиной года были немцы. От нас отлично была видна знаменитая Воронья гора, с которой фашисты корректировали стрельбу из пушек по Ленинграду. Когда немцев погнали прочь, они взорвали много дач у станции и всюду понаставили мин. Но до нашего приезда, саперы уже успели все разминировать и кругом лагеря было вполне безопасно.

Дача, в которой мы жили, стояла на берегу небольшого озера. В дачу попал снаряд и башенка над вторым этажом покосилась на бок. От этого дом был похож на человека, который пригнул голову к плечу и смотрит в небо. Называли мы нашу дачу „фортом Тимура“, и весь наш пятый класс составлял гарнизон форта. Все эти названия придумал, конечно, мой закадычный друг, Боб Морозов. Он любит, чтобы все было как можно необыкновеннее.

У нас в пионерском отряде Боб был начальником штаба или, по-нашему, комендантом форта. Но самой главной у нас была Людмила Ивановна — „контр-адмирал“, как мы ее называли между собой.

Весь гарнизон форта делился на три батареи. Боб-комендант каждый день вывешивал на нижней палубе, то-есть на южной террасе, приказ, где говорилось — какая батарея несет сегодня вахту, и что она должна делать по форту и по лагерю.

Сразу после завтрака мы шли купаться на озеро, а потом отправлялись на „траление минных полей“, так мы называли прополку огорода. На огородном поле все приказы Боба передавали флажками по азбуке Морзе. Через две недели мы все здорово натренировались в сигнализации. Вот только Людмила Ивановна очень отставала от нас. Мы ей сигнализируем, сигнализируем, а она кричит: „Мальчики! Ничего не понимаю! Скажите на словах!“ Это, наверно, от того, что Людмила Ивановна близорука. Наш товарищ Сеня Голиков тоже близорук, но у него такие очки, что он видит не хуже, чем я.

У нас в лагере были свои лодки и часто, после чая, мы вместе с „контр-адмиралом“ отправлялись в морское путешествие по озеру.

Однажды, к нам в лагерь приехал фотограф — корреспондент московской газеты. Он снял наш гарнизон „форта Тимура“ около валунов, на берегу озера. Сеня Голиков, я и Боб влезли на самый большой камень. Мы сели так, чтобы не заслонять Сеню. Ведь у него есть медаль „За оборону Ленинграда“. Он работал на огороде во время блокады — это во-первых, а во вторых, был связным при пожарной команде в своем домохозяйстве. Осенью 1941 года Сеня придумал особый блок, с помощью которого жильцы поднимали на чердак песок, вместо того, чтобы носить его по лестницам вручную. Сеня, наверное, будет инженером-изобретателем. Вид у него немного смешной. Это оттого, что уши у Сени здорово оттопырены, а брови круглые, сросшиеся над переносицей.

В конце июля „форт Тимура“ начал готовиться к общелагерному празднику. В августе, в одно из воскресений, предполагалось устроить спортивное состязание по гребле, плаванию и прыжкам в воду, между нашим лагерем и соседним. Мы мечтали занять первое место по плаванию, а потому усиленно тренировались. В этом деле Боб-комендант был главным заводилой.

Накануне праздника, Людмила Ивановна после ужина ушла на совещание к директору лагеря, а я и Боб отправились на КП форта помочь редактору нашей газеты, Глебу Сахновскому, выпустить к лагерному празднику „Известия форта Тимура“.

На террасе были еще Алеша Пузырьков, мы его зовем просто Пузырек, и Сеня Голиков. Пузырек раскрашивал фигуру краснофлотца-гвардейца. Высунув от усердия язык, Пузырек быстрыми движениями кисти наносил на грудь краснофлотца синие полосы. Через несколько минут моряк уже был в тельняшке.

Я совсем забыл сказать, что у всего гарнизона нашего „форта“ были белые бескозырки с черными ленточками. На ленточках желтой краской написано „Форт Тимура“ — это Пузырек постарался. И, кроме того, у нас были белые майки с настоящими матросскими воротниками. А, вот, тельняшек у нас не было и достать их было невозможно. К лагерному празднику нам, конечно, хотелось одеться совсем по-морскому. Особенно по этому поводу беспокоился Боб-комендант.

Я заметил, что Боб пристально следит за работой Пузырька.

— К завтрему они у нас будут, крокодил я несчастный! — вдруг воскликнул Боб.

— Кто — они? — в один голос спросили мы с Сеней.

— Тельняшки! — Боб показал на рисунок краснофлотца и стал стягивать с себя рубашку.

— Ну-ка, нарисуй мне на груди тельняшку, Пузырек! Завтра мы будем на параде в полной форме.

Через пять минут грудь Боба украсилась синими полосками. Он побежал в кубрик и надел майку с матросским воротником. В самом деле, получилось полное впечатление, что под майкой у Боба одета тельняшка. Но Пузырек счел это недостаточным: полоски незакрашенной кожи были чересчур темными, так как Боб сильно загорел. Пузырек немедленно исправил этот недостаток с помощью белил.

Затем Боб и Сеня немедленно изготовили картон, с прорезями для синих полосок, чтобы ускорить работу по раскраске всего личного состава „форта Тимура“. Наши ребята, узнав об изобретении коменданта, были в восторге.

Я прикладывал к груди очередного товарища картон и держал его, Пузырек быстро наносил синей краской полоски, и жертва поступала в распоряжение Боба, который орудовал белилами.