Мони Нильсон - Цацики и Рецина

В гостиной Марии Грюнваль все было готово для вечеринки. Она взяла напрокат лампу для дискотеки, которая мигала в такт музыке. Цацики едва мог стоять на месте, так ему не терпелось поскорее начать танцевать, но надо было дождаться всех гостей и открыть все подарки.

Наконец пришли Сара и Элин. Сара отлично выглядела. На ней была новая одежда. Сердце Цацики немножко подпрыгнуло, когда он увидел ее.

Ну почему Мария Грюнваль никак не открывает свои подарки, чтобы уже поскорее перейти к танцам? Цацики так хотел танцевать, что не мог усидеть на месте.

Обычно, когда Цацики распаковывал подарки, все происходило очень быстро. Он срывал и ленточки, и оберточную бумагу, чтобы поскорее увидеть, что внутри. Мария Грюнваль делала все по-другому. Она открывала свои подарки медленно. Очень медленно. Ей подарили пять дисков, три упаковки почтовой бумаги с лошадками, два дневника и косметику. Больше всего она обрадовалась косметике.

— Ой, красота какая! — повторяла мама Марии Грюнваль всякий раз, когда Мария развязывала новый сверток. — Мария, скажи «спасибо».

Вскоре остались только свертки Цацики и Пера Хаммара. Дарить подарки вообще-то жутковато, потому что никогда не знаешь, понравится человеку твой подарок или нет.

Открыв сверток Пера Хаммара, Мария Грюнваль разочарованно сморщила нос.

— Это «Айвенго», — объяснил Пер Хаммар. — Очень классный фильм.

— Ой, как замечательно! — сказала мама Марии Грюнваль. — Скажи «спасибо».

— Спасибо, — пробормотала Мария Грюнваль.

— Наконец-то достойный подарок, — обрадовался папа Марии Грюнваль и довольно улыбнулся Перу Хаммару.

Но когда Мария Грюнваль открыла подарок Цацики и достала пару черных прозрачных стрингов, папа не обрадовался. Он в ужасе уставился на трусы. Цацики тоже. Мама Марии Грюнваль в кои-то веки промолчала. У нее перехватило дыхание, а на щеках расцвели красные розы.

— О, спасибо, какие красивые, — немного замявшись, ответила Мария Грюнваль. Она подняла трусы повыше, чтобы все их увидели, а потом надела прямо поверх брюк и, как модель, прошлась по гостиной.

Мальчишки взвыли от смеха.

— Извращенец! — закричал Виктор.

— Цацики — озабоченный, — проревел Хасан, хлопая себя по коленям.

Сара смутилась, но остальные девчонки истерично хохотали. Цацики же было не до смеха. Он покраснел не меньше, чем родители Марии Грюнваль, и мечтал, чтобы черные стринги провалились в люк, под пол вместе с самой Марией Грюнваль и исчезли навсегда. К сожалению, такие люки в современных квартирах — редкость.

И Мария Грюнваль продолжала, виляя задом, расхаживать по гостиной.

— Это не я, это Мортен, — попытался объяснить Цацики. Но на фоне хохота, воя и свиста его голос никто не услышал. Он убьет Мортена Вонючую Крысу, когда придет домой. Точно убьет.

— Ну всё, давай-ка это снимем, — спустя вечность сказала мама Марии Грюнваль и с отвращением взглянула на Цацики.

— Об этой мерзости я позабочусь сама, — добавила она и, зажав трусы между указательным и большим пальцем, решительно вышла из комнаты.

Дело пошло веселее, когда Мария Грюнваль снова заперла родителей в кухне. Оставались еще и попкорн, и чипсы, и, к счастью, полно лимонада, потому что от танцев ужасно хотелось пить.

Цацики, Виктор и Хесус танцевали со всеми девчонками. Пер Хаммар — нет. Медленные танцы он танцевал только с Элин. Перу Хаммару вообще нравились только медленные танцы. Сара же не хотела танцевать медленные танцы с Цацики. Хотела только буги.

— Только ты знаешь, как танцевать буги, — сказала она Цацики.

Но больше всего Сара хотела смотреть «Айвенго» с мальчишками, которые не танцевали. Цацики видел, что она сидит с Юханом, близко придвинувшись к нему. Чересчур близко. Цацики это не очень-то нравилось. Особенно когда Сара притворялась, что боится, и пряталась за спину Юхана, хотя Цацики знал, что на самом деле ей ни капельки не страшно. Они раза три смотрели «Айвенго» дома у Пера Хаммара, и тогда ей страшно не было.

Как Цацики ни старался, Сара вообще не обращала на него внимания. Она просто смотрела свой глупый фильм, все ближе и ближе придвигаясь к Юхану, который, казалось, был ничуть не против.

Цацики всегда нравился Юхан. Но теперь вдруг перестал. Сара даже не заметила, когда Цацики, чтобы немного ей отомстить, пригласил на медленный танец Юлию.

От Юлии пахло духами, и она чересчур сильно прижималась к Цацики, так, будто она его девушка.

— Ты такой взрослый, — ворковала Юлия. — Куда взрослее остальных мальчишек. Уж я бы точно обрадовалась твоему подарку.

— Ясно, — сказал Цацики и почувствовал, как вспотели его ладони.

— Вы с Сарой больше не встречаетесь? — спросила Юлия и еще ближе прижалась к Цацики. Ближе некуда.

— Нет. Встречаемся.

— Странно, не похоже. — Юлия была разочарована.

— Тем не менее это так, — решительно заявил Цацики.

— А теперь будем играть в «правду или последствия», — сообщила Мария Грюнваль и выключила телевизор и магнитофон.

— Еще чего, — заявил Виктор. — Мы хотим досмотреть фильм!

— Это моя вечеринка, — сказала Мария Грюнваль. — Я и решаю.

Она решила, что играть будут все. Тот, кто не хочет, может отправляться домой.

— Я пойду домой, — буркнул Фреддан. Но когда никто не обратил на него внимания, он все-таки остался и сел в круг вместе со всеми.

— Сара, — сказала Элин и захихикала. — Правда или последствия?

«Наконец-то», — довольно подумал Цацики. Пора им уже поцеловаться. Цацики, Сара, Пер Хаммар и Элин заключили тайный договор. Они поклялись, что в этой неприятной игре всегда, всегда будут выбирать друг друга и задавать только «хорошие» вопросы. Но сейчас Цацики был уверен, что Сара выберет последствия. Наверняка ей так же хотелось целоваться, как и ему.

— Правда, — сказала Сара.

Цацики удивленно посмотрел на нее, но она даже не взглянула в его сторону. Только хихикнула, подмигнув Элин. Довольно хихикнула, потому что знала, какой вопрос та задаст.

— Кто тебе нравится?

Цацики почувствовал тепло во всем теле и немного расправил плечи. Заранее покраснел, потому что знал ответ.

— Юхан, — вдруг хихикнула Сара. Потом мельком посмотрела на Цацики и сразу отвернулась.

Это было как удар в живот. Цацики ничего не понимал. Ведь ему никто не нравился, кроме Сары, пусть в последнее время он и не был так уж сильно в нее влюблен. Как ей мог нравиться Юхан? Ведь она встречалась с ним, с Цацики. С ним играла в палатку и целовалась по-французски. Неужели она теперь будет делать это с Юханом?

Эта мысль как бомба разорвалась где-то внутри него, и ему стало больно. Очень больно!