Израиль Меттер - Сердитый бригадир

— Тем более как-то неловко: заявиться к человеку и наговорить ему неприятностей…

Сказав это, Соня сняла неожиданно запотевшие очки, обнаружив большие, добрые и выпуклые глаза.

Хотя она, в сущности, высказала Васе почти то же самое, что тот говорил вожатой вчера, эти доводы сейчас уже показались Нилину раздражительно-глупыми.

— Мы должны побеседовать с ним при его матери. Она нам поможет, как старший товарищ. Понятно? Или тебе надо повторять двадцать раз?..

Второй звеньевой, Митя Сазонов — в его-то звене и числился Кравцов — поддержал председателя. «Пусть посмотрят, что это за тип, Толька Кравцов, тогда они иначе запоют!» — думал Митя не без злорадства.

У Толиного дома Вася предупредил всех:

— Только давайте, ребята, так: не миндальничать, резать всё начистоту.

— Это ясно. Чего там, — согласилась Соня. — Раз уж пришли.

— Сейчас тебе ясно, а потом будет неясно. Я твою привычку знаю: чуть что — в кусты… Добренькая очень! — Вася подозрительно посмотрел на неё. — Слушай, Сонька, может, лучше тебе вовсе не идти?

— Почему это не идти? — захлебнулась Соня. — Не ты меня выбирал…

На лестнице, у самых дверей квартиры, Вася осмотрел своих друзей и рукавом почистил Сонино плечо — оно было вымазано мелом.

— Значит, так, я звоню! — предостерегающе прошептал Вася и протянул руку к кнопке. Но рука его на секунду застыла. — В случае чего, отступаем организованно, все вместе.

— Ты про что? — наклонилась к нему Соня.

— Ну, мать прогонит, мало ли…

Дверь открыла Анна Петровна.

Она приветливо улыбнулась и сказала:

— Здравствуйте, дети! Заходите, заходите, мы вас ждём.

Ребята прошли в просторную прихожую.

— Толенька, где же ты? — крикнула Анна Петровна. — Принимай гостей.

Из кухни показалась пожилая домработница; сложив на груди руки, она остановилась на пороге, разглядывая ребят.

Вышел наконец Толя.

— Здоро́во! Давайте раздевайтесь, — сказал он.

Мать хотела погладить его по голове, но он уклонился, строго на неё посмотрев.

Прошли в столовую.

Здесь был накрыт большой обеденный стол, лежали пироги с глянцевой рыжей корочкой и сладкие блинчики; в центре, в высокой вазе горой насыпаны мандарины. Около каждой тарелки — свёрнутая трубкой салфетка, маленькие нож и вилка.

Из-под стола вышла старенькая добрая лайка и, виляя пушистым хвостом, доброжелательно обнюхала гостей.

— Пёсик! — сказала Соня, присела перед собакой на корточки и погладила её. — Пёсичек!..

— Между прочим, очень умное животное, — сообщил Толя. — Клякса — барьер!

Он поставил перед собакой стул, она перемахнула через него.

— Сидеть!

— Лежать!

— Лапу!

— Умри!

Глядя влюблёнными глазами на Толю, Клякса охотно проделала всё, что ей было велено.

— Она только одного меня и слушается, — объяснил Толя.

— Дети, садитесь к столу, — пригласила Анна Петровна. — Сынуля, ты даже не замечаешь, что твои гости стоят.

— Мы, собственно, не гости, — преодолевая жёсткое смущение, и потому сурово сказал Вася Нилин. — Разве Митя не поставил тебя в курс? — спросил он у Кравцова.

— Что-то говорил, — небрежно ответил Толя. — Но я в точности не помню…

— Ты меня предупредил, — перебила его Анна Петровна, — что сегодня к тебе придут твои друзья и вы устроите какое-то очень важное совещание. — Она улыбнулась. — Даже дети играют в совещания!.. Но я в ваши дела не вмешиваюсь. Я только советую вам сначала попить чайку, а потом начинайте свою официальную часть.

И она вышла из столовой распорядиться по хозяйству.

— Ребята, даю слово, я его предупреждал про сбор! Предупреждал или нет? — угрожающе подступил к Кравцову Митя Сазонов.

— В общем, да.

— Есть у тебя для этого дела помещение? — спросил Вася, досадливо оглядывая накрытый стол. — Кажется, можно было побеспокоиться…

«Отец уже пришёл с завода, — подумал он, — сидит, бедняга, один за столом, борща как следует себе не нальёт…»

Вошла Анна Петровна с чайником. По лицам мальчиков она догадалась, что её сыном недовольны.

— У него гланды, — сказала она. — Он недавно перенёс тяжёлую ангину.

— Мама, перестань, — прошипел Толя, — Пойдёмте, ребята, ко мне в комнату. Я говорил, что они чаю пить не станут. Вечно ты со своим чаем.

В соседней комнате, проходя мимо велосипеда, стоявшего в углу, Толя нарочно зацепил звонок на руле — звонок был особый, переливчатого звука, — но машина не привлекла внимания гостей.

Было что-то в их поведении такое, что пугало Толю и заставляло насторожиться. Он сел вместе с ними за свой маленький письменный стол, но оказался на углу; хотел было пересесть на диван, однако не сделал этого, боясь окончательно отрезать себя от ребят и очутиться в одиночестве.

Тихо вошла Анна Петровна с вязанием в руках.

— Можно? — шутливо спросила она.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Вася. — Мы всё равно хотели вас пригласить.

Он раскрыл тетрадь, принесённую с собой, сурово осмотрел товарищей и объявил:

— Сбор совета отряда шестого «В» класса считаю открытым. Петя, веди протокол.

— Ох, даже протокол! — улыбнулась Анна Петровна. — Совсем как у взрослых.

Сын умоляюще посмотрел на неё; она замолчала.

— На повестке дня у нас один вопрос, — продолжал Вася. — Слушаем персональное дело ученика нашего класса Толи Кравцова.

Вася отлично знал, что на пионерских сборах не говорят «персональное дело», но именно потому, что нынешний сбор происходил в необычной обстановке, председателю захотелось придать всему особенно деловую, суровую форму.

— Кравцов, встань! — велел Вася.

Толя неохотно поднялся.

— Почему ты без пионерского галстука?

— Я дома, — пожал плечами Толя.

— Конечно, это неважно, — сказала Анна Петровна, торопливо подавая сыну галстук, хотела даже повязать его, но Толя оттолкнул её руку и повязал сам.

Ребята молча смотрели на него. Соня облегчённо вздохнула, когда галстук наконец-то оказался на месте.

— Слово предоставляется звеньевому Мите Сазонову, — слишком громким голосом объявил председатель.

То, что выступать надо было не в классе, а в обыкновенной комнате, где стояла обыкновенная кровать, висела на стене большая фотография, не Мичурина, не Дарвина, не Пушкина, а Толи Кравцова — мальчик лет пяти сидит в матроске на деревянной лошади, — всё это ужасно смущало Митю.

Он растерял внезапно все свои заготовленные мысли. Если бы здесь не было Анны Петровны, он, вероятно, попросту заявил бы, что не желает говорить первым; они бы долго и нудно спорили, кому же выступать первым, а потом он, может быть, и собрался бы с мыслями.

От волнения и неловкости у него пересохло в горле.

И тут вдруг Митя увидел, что Толя Кравцов еле заметно ухмыльнулся. Это взорвало Митю, и от злости он, хотя и нескладно, но заговорил: