Лия Ковалева - Сын идет на медаль

В один из таких солнечных дней Вадим, побродив по улицам, зашёл в Русский музей — тот самый, из которого они с Женькой удрали во время экскурсии в восьмом классе. Думал ли он тогда, что вернётся в эти залы один и будет проводить здесь часы?

Он стоял перед Крамским, долго стоял. И вдруг услышал за спиной знакомый голос:

— Смотри, Саша, мы в прошлый раз тут не останавливались.

Вадим замер.

Он быстро перешёл в другой зал и оттуда, уверенный, что останется незамеченным, стал наблюдать.

Люся была в другом, не школьном, красивом платье с короткими рукавами. Косы её были заколоты на затылке в тяжёлый узел.

Её спутник был в сером лыжном костюме. Он держал её под руку, хотя в этом не было никакой необходимости. Он вёл себя точно так же, как вёл бы себя Вадим, если бы…

Они стояли рядом, тихо переговариваясь, потом повернулись к другой картине, и Вадим увидел их лица. Её спутник был ему незнаком. Но он прочёл на его лице именно то, чего опасался. Перевёл глаза на Люсю, увидел её улыбку… и вышел из музея.

Он постоял мгновение у выхода, щурясь от яркого солнца, и вспомнил: Павел Петрович предлагал сегодня прийти в школу к пяти часам менять проводку.

И Вадим отправился в школу.

Он работал, ни с кем не разговаривая, не отвлекаясь ни на миг, медленно, методично. Все уже ушли, а Вадим ещё возился.

— Довольно, — сказал Павел Петрович. Он стоял внизу, уже в шляпе и в пальто. — Слезай, закончим послезавтра.

Вадим слез со стремянки, отряхнулся. Павел Петрович не уходил.

— Что это у тебя глаза какие-то… — он пристально посмотрел на Вадима, — нездешние. Здоров?

— Здоров, — коротко ответил Вадим.

— Ну, иди. Придёшь в понедельник.

В понедельник он снова остался в школе.

С этого дня Вадим стал заходить после уроков в кабинет физики, и всегда для него находилось дело. Его прибрали к рукам радиолюбители.

В апреле Павел Петрович предложил ему сделать на физическом кружке доклад об Эдисоне.

Вадим колебался. Когда он ознакомился с жизнью Эдисона, задача показалась ему увлекательной. Но как строить доклад? С чего начинать?

У него не было никакого опыта. Павел Петрович отмахивался, отговариваясь занятостью:

— Сам, сам соображай! — говорил он.

— Я тоже не умею писать доклады, — сказала ему Кира Алёшина, — но я бы, наверно, начала с конца: многое из того, что мы видим вокруг, связано с Эдисоном: вот какой человек был! А потом уж — как он работал, как жил, о чём мечтал…

— А откуда ты знаешь об Эдисоне?

— Я люблю читать о жизни замечательных людей. Ведь это интересно — откуда возникает талант? Вот живёт себе человек, никто ничего не знает о нём… и вдруг — изобретает лампочку! Телефон! Или вдруг — пишет поэму… Это только для нас — вдруг. А сам-то человек? Знал ли, догадывался ли он, что в нём есть?

Кира училась в десятом «б» классе, и Вадим её мало знал.

Она была смугла, с мальчишескими ухватками. Подруги называли её Кирилкой. Павел Петрович говорил, что у Киры умные руки. Она уже два года занималась в физическом кружке.

— Ну и как же? — спросил Вадим с интересом. — Знал, по-твоему, Эдисон, что в нём есть?

— Знал, — ответила она. — Иначе — зачем бы он вступил на этот путь? Он чувствовал — в этом его жизнь. Вот и я чувствую…

Тут она смешалась и умолкла. Вадим хотел тактично отойти, но Кира его удержала.

— Ты только не думай, что я сравниваю себя… нет. Просто я знаю — я буду физиком. Непременно!

Доклад Вадима назначен был на конец апреля. Вадим не знал сам, хорошо он говорил или плохо.

Люся на доклад не пришла.

Киру он видел. Она сидела в первом ряду. Когда Вадим кончил, лоб его был мокрый. Ребята задавали вопросы, и Вадим отвечал. Только один раз пришлось сказать: «Я этого не знаю». Он быстро взглянул на Киру — она кивнула…

На следующий день Кира не подняла глаз, когда Вадим подошёл к ней: у неё что-то не ладилось с приёмником, и она сердилась на весь мир.

Вадим подошёл; она подняла на него злые глаза.

— Покажи! — сказал он мягко и настойчиво. Кира сперва, видимо, хотела сказать что-то резкое, но передумала и подвинулась, освобождая Вадиму место рядом с собой на скамейке.

Они провозились около часу, изредка обмениваясь двумя — тремя словами. Этот час сблизил их больше, чем самый задушевный разговор. И хотя, выйдя из школы, они тотчас распрощались и разошлись в разные стороны, Вадим шёл домой, весело насвистывая, — это всегда у него было признаком хорошего настроения.

Когда Кира заканчивала свой приёмник, Вадим ей помогал. Она принимала это как должное и разговаривала с Вадимом без всяких девичьих тонкостей. Ему это нравилось. И однажды, когда вышли из школы позднее обычного, Вадим сказал:

— Я провожу тебя.

— Нет!

— Почему?

— Нет! — повторила она упрямо.

Вадим пожал плечами, но Кира сказала:

— Только не обижайся, пожалуйста, без глупостей. Я живу близко и люблю сама возвращаться домой.

— Как хочешь! — сказал он сухо и быстро зашагал прочь, но Кира в два прыжка догнала его.

— Вот глупый! — сказала она жалобно. — Всё-таки обиделся! Ладно, идём!

И они пошли вместе. В молчании дошли до большого белого дома с палисадником, знакомого Вадиму ещё с детских лет. Кира сказала:

— Пришли.

— Это же детдом!

— Да. Но, пожалуйста, не расспрашивай… Я не люблю. До свиданья. Спасибо, Вадик!

— До завтра, Кира.

Он подождал, пока стукнула дверь, и снова окинул взглядом большой белый дом. Десять лет по дороге в школу он проходил мимо него! Интересно, — сколько лет здесь живёт Кира?

Когда вручали аттестаты, директор пожал руку Вадиму, как пожимал всем; сказал несколько приветливых слов, как говорил всем; но улыбнулся не обычной своей, а особой улыбкой, предназначенной специально для Вадима…

— По правде сказать, — сказал он лирически, — было время, когда мы… — но, увидев насупившееся лицо Вадима, спохватился — словом, молодец! Аттестат без троек!

Люся получила серебряную медаль. Все её поздравляли. Она улыбалась, поворачивая золотистую головку то направо, то налево.

Когда начался бал, Люся подошла к Вадиму.

— Я хочу поздравить тебя, Вадим, — сказала она с милым, смущённым выражением, взяв его по-детски за рукав. — Ты просто поразил нас всех. Ты какой-то совсем другой стал! И я хочу извиниться перед тобой… за тот наш разговор… в начале года — помнишь? Конечно, помнишь… Я часто о нём вспоминала… Не сердись на меня, не поминай лихом, как говорят… Хорошо?

Она улыбалась. Ей хотелось быть в дружбе со всеми, со всем миром. Наверно, это из-за него — из-за её спутника, юноши в сером костюме, которого Вадим тотчас же узнал и который тоже улыбнулся в ответ на быстрый взгляд Вадима — улыбнулся одобрительно и слегка смущённо… «Знает!» — понял Вадим.