Лёня Герзон - Приключения Никтошки (сборник)

«Они очень горячие, – подумал Никтошка. – Вода от них кипит».

Решив не обращать внимания на эти руки, Никтошка повернулся и поплыл к ракете. Странно, ему совсем не было страшно. «Вот они – приключения!» – мелькнуло в голове.

Ракета теперь вылезла из стены уже больше чем наполовину. Уже показался ее треугольный хвост. Никтошка подплыл к ней ближе. По какой-то непонятной причине тут было уже совсем холодно. Рядом с первой ракетой медленно, как черепахи, из стены лезли еще три. «Мы еще померимся силами с этими черепашьими руками и ракетами! – сказал сам себе Никтошка. – Подумаешь! Мы двигаемся в десять – нет, в сто раз быстрее их!» И он встал наготове прямо перед первой ракетой. Чтобы, как только она полностью вылезет, сразу же повернуть ее обратно, как сказал Раккарак.

В подводном гроте царил хаос. Рыба-стол убралась восвояси. Золотые чашки, тарелки и ложки попадали на пол, а пирожки с морской капустой, крабовые палочки, сладкие ракушки, хрустящие креветочные печеньки, – всё это плавало по гроту, мешая всем и норовя попасть в рот. Повсюду плавало разлившееся коралловое желе, которое лезло в глаза, и Никтошка едва не задохнулся, когда нечаянно втянул его носом. Граммофон, словно решив подбодрить растерянных обитателей озерного дна, громко играл какой-то военный марш. Мелкие рыбки стайками проносились то в одну, то в другую сторону. По полу бегали речные крабы и скакали лягушки. В клешнях и лапках они тащили какие-то странные, изогнутые орудия, которыми, по-видимому, собирались воевать с соседнегорцами. Всеми руководил Раккарак, громко отдавая приказы, и его помощник, краб-отшельник Нозрег. Откуда-то набежало несколько десятков раков, таких же красных, как военный советник. Они выстроились перед противоположной стеной грота, чтобы впиваться своими клешнями в отвратительные трехпалые руки врагов. Царя, экономического советника Баркапа и научного советника Угряпа нигде не было видно. Афра с лягушкой Полиной в ужасе застыли посреди грота – подальше от ракет с одной стороны и противных рук с другой. Дита, сидя на коленках в рыбе-кресле, что-то нервно искала в волшебном зеркальце.

Ракеты вылезали из стены очень медленно. Никтошка все никак не мог дождаться, пока первая из них окажется наконец полностью в воде, чтобы перевернуть ее и засунуть обратно. Вода вокруг стала настолько холодной, что Никтошка весь дрожал. Ведь эти соседнегорцы должны быть горячие, раскаленные!.. «Что-то тут не то», – думал Никтошка, но никак не мог понять, в чем же дело. Чтобы не замерзнуть, он изо всех сил пытался топать ногами и дрыгать руками, словно делал зарядку. Так он думал хоть как-то согреться, но в воде это очень слабо помогает.

Никтошка оглянулся, чтобы посмотреть, что происходит за его спиной, и увидел, что весь грот заволокло каким-то белым туманом. Вода становилась все менее и менее прозрачной. То тут, то там в ней образовывались маленькие льдинки, которые всплывали кверху. Стена возле ракет уже была покрыта толстым слоем льда, и из нее, словно щетина, росли сосульки. Ракеты лезли все медленнее. Никтошке стало казаться, что они вообще остановились.

– Афра, Дита! – закричал он, – но ему никто не ответил.

– Советник Раккарак! Где вы? – крикнул он.

Никакого ответа. Только по всей воде стоит глухой гул, а издалека доносится ужасный треск разрываемой материи. Никтошка почувствовал, что если он останется здесь еще на минуту, он просто умрет от холода.

«Нужно всплывать на поверхность», – решил он. Никтошка хотел поднять ногу, но почувствовал, что она примерзла ко дну озера. «Ничего не понимаю, – сказал он сам себе. – Эти, как их там… – от холода забыл, как они называются. – Ведь они очень горячие, они живут в лаве, где температура пятьсот градусов. А тут – всё наоборот выходит!»

Наконец ракета полностью вылезла из стены, и Никтошка подхватил ее. Какая же она была ледяная! Никтошкины руки моментально примерзли к ее твердому боку. Послышался страшный треск, и Никтошка увидел, что вся вода в гроте превращается в лед. Она снова стала прозрачной. Весь грот превратился в один огромный кусок льда. Никтошка видел, как зеленоволосые сестры-русалки беспомощно застряли в этом льде, но ничем не мог им помочь. Лед накрепко сковал Никтошкины руки и ноги и подступил к его лицу. От ужаса Никтошка крепко зажмурил глаза и… проснулся.

Никтошка лежал в своем мешке на дне корзины, обняв Растерякину подушку. Он осторожно приоткрыл глаза и увидел перед собой грязные ботинки Авоськина и рядом – дыру в березовом борту корзины, через которую виднелось голубое небо. Значит, это был только сон…

Боже, как у него затекло все тело! Руки и ноги болели от того, что он, наверное, уже часа три лежал совершенно без движения, а вовсе не потому, что их сковал лед. Никтошке очень хотелось пошевелиться, но тогда его могли бы заметить, и он решил еще потерпеть. Видимо, шар поднялся уже совсем высоко, потому что холод стоял невыносимый. Никтошка так замерз и у него так затекли ноги и руки, что ему и правда казалось, будто он превратился в кусок льда. Он был таким слабым, так заледенел – ему сейчас хотелось только одного: снова уснуть. Никтошка опять закрыл глаза и начал уже засыпать. Сквозь сон он услышал разговор коротышек над своей головой:

– Почему это мы вниз полетели? – спросил кто-то.

– Воздух в шаре остыл, – ответил голос Знайки.

– Значит, мы теперь опустимся на землю?

– А для чего же мешки с песком? Надо выбросить мешок, тогда шар станет легче и снова полетит вверх. «Какой мешок?» – только и успел подумать дрожащий от холода Никтошка, как уже очутился за бортом.

Торопыга все делал быстро – он схватил мешок и выкинул его. А Никтошка даже не успел крикнуть, чтобы его не выбрасывали. Коротышки ничего не заметили. Они ведь не знали, что в мешке вместо песка – Никтошка. Знайка только сказал Торопыге, чтобы тот в следующий раз не выбрасывал целый мешок, а только высыпал из него песок за борт. А то такой мешок может упасть кому-нибудь на голову и убить его.

«Опять меня не заметили», – только и успел подумать Никтошка. И почувствовал, что у него всё как будто оборвалось внутри. Он кувыркался в воздухе. Перед глазами мелькали то белые облака внизу, то голубое небо вверху с маленькой точечкой воздушного шара, уносящегося все дальше и дальше. Мешок спал с Никтошки и улетел, подхваченный ветром, а Никтошка продолжал стремительно падать, сжимая обеими руками подушку Растеряки.

От ускорения его тошнило, но скоро ускорение кончилось и Никтошка влетел в молочно-белый туман. «Я в облаке», – подумал он точно так же, как подумал тогда, когда падал во сне. Но он вспомнил, что тогда ему было совсем не страшно. А вот теперь почему-то было еще как страшно. Если только читатель представит себе, хоть на одну минуту, как это ужасно оказаться одному, высоко над землей! Не на самолете и не на вертолете, и не на горе или крыше высокого дома. А совершенно без ничего, в полном одиночестве, не считая, конечно, подушки.